Шарлотта Бронте делает выбор. Викторианская любовь

В гостиную энергичной походкой вошла красивая дама в нарядном тонкой шерсти платье с кружевными манжетами и таким же маленьким воротничком. Платье было слишком свободного кроя: мадам явно ждала ребенка. Голова ее была непокрыта, и тщательно уложенные косы и пышные каштановые локоны обрамляли лицо изумительного цвета. Несмотря на беременность, мадам Зоэ Эже сияла свежестью, ее щеки напоминали крепкое наливное яблоко, и сейчас она была сама любезность, так как очень уважала представителей духовенства, а перед ней стояли два пожилых английских священника. Где-то в углу возле камина, прижавшись друг к другу, прятались девушки в чем-то блеклом и старомодном, одна совсем крошечная, как отметила Зоэ. Она предложила гостям сесть и что-то быстро начала объяснять. Шарлотта с ужасом поняла, что разбирает лишь отдельные слова, а смысл фразы от нее ускользает. Она посмотрела на мистера Дженкинса, который единственный здесь свободно говорил по-французски, но по его напряженному лицу догадалась, что и он испытывает некоторые затруднения подобного рода. Или мадам говорила что-то такое, что его огорчило?

Потом их провели в соседнюю комнату, которая показалась Шарлотте гораздо более уютной. Она была устлана ковром, и в ней помещались пианино, кушетка и шифоньер. И еще огромное, в пол, окно: хозяйка отдернула тяжелые малиновые шторы, и сквозь чистые стекла (а чистота вокруг была идеальная) гости снова увидели сад: плюща и вьющегося винограда было так много, что казалось, их побеги залезали прямо в дом.

Дортуары для тех пансионерок, которые находились здесь постоянно (еще около сорока девочек приходили только на занятия, вечером их развозили по домам), располагались на втором этаже и были просторными и светлыми. Мадам провела гостей туда, где уже стояли приготовленные для Эмили и Шарлотты узкие кровати с тумбочками и ящиками для одежды, которые задвигались под кровать. В этой комнате жили двадцать девочек самого разного возраста, от семи до пятнадцати лет. Зоэ нахмурилась: хоть эти англичанки такие тощенькие и на вид мало чем отличаются от ее учениц, они все же уже молодые женщины, кажется, одной двадцать пять, а другой двадцать три. Она позвала горничную и велела принести ширму: пусть две их кровати будут отделены от остальных.

– О, мадам, большое спасибо, вы очень любезны, мы вам необычайно признательны, – произнесла Шарлотта и поймала недоуменный взгляд хозяйки. Нет, ее разговорный французский точно оставляет желать лучшего. А как же трудно придется Эмили, которая знает этот язык еще хуже.

Они проводили до двери пастора Бронте и мистера Дженкинса, последний настойчиво приглашал сестер посетить его дом уже в следующее воскресенье и обещал прислать за ними своих сыновей. Шарлотта нежно поцеловала отца и отметила про себя, что он смертельно устал от этого визита и с облегчением покидал дом супругов Эже (Константина, который в то время был на занятиях в школе для мальчиков Ath'en'ee Royal, он так никогда и не увидел). Пастор намеревался поехать в Ватерлоо: возможность побывать на месте славы своего кумира, “железного герцога” Веллингтона, была едва ли не главной причиной, побудившей его отправиться в это путешествие вместе с дочерьми. В их ответственности и благоразумии он нисколько не сомневался, так что, в принципе, мог доверить сопровождать их Джозефу Тейлору.

* * *

…Итак, двери в сад закрыты. Жизнь за ширмой. Общие завтраки и обеды. Уроки и домашние задания – только не они проверяют, как было все последнее время, а кто-то неизвестный проверяет их. И, кажется, таких великовозрастных пансионерок здесь больше нет.

Эмили высоко вскинула голову, и взгляд ее как будто обратился в пространство – Шарлотта хорошо знала, что это означает: она недовольна и сердится.

– Шарлот, я хотя бы смогу сама выходить в город? Мы ведь тут не в тюрьме?

– Наверняка, когда будешь свободно говорить по-французски.

– А церковь? Мы же не можем ходить в католические храмы?

– Мистер Дженкинс служит в протестантском. Как я поняла, это неблизко, зато есть повод прогуляться по городу. Мы освоимся, я уверена. Мы же вместе.

К ним подошла немолодая женщина: ее зовут Марта Тротмен, она англичанка, занимается детьми четы Эже, их уже трое, и мадам ожидает четвертого. Так как дети маленькие, она здесь и няня, и гувернантка. Она очень рада появлению в пансионате протестанток – теперь не так остро будет чувствоваться отделенность от остальных, ведь все здесь католики. И она, конечно, с радостью отведет сестер в протестантскую церковь. А теперь полдень, время завтрака: ученицы занимаются с девяти утра до двенадцати.