Шарлотта Джейн Остин

Но, даже оставшись при своем мнении, честный доктор, испытывая сострадание к моряку, которому он оказал помощь, соблюдал конфиденциальность. Он не рассказал никому об их ночном визите. На его несчастье, к нему обратились таможенники, которые преследовали человека, ускользнувшего от них несколько дней назад. Когда они начали допрашивать мистера Портера, он обнаружил, что не может солгать.

Так началась цепочка катастрофических событий. Через некоторое время стали известны новые подробности. В ту же самую лунную ночь береговая охрана, пытаясь перехватить тендер, который приближался к берегу, высадила на его борт команду, и тут обнаружилось, что ее поджидают вооруженные головорезы. То, что последовало за этим, можно назвать одним словом — скандал. Вскоре пошли слухи о том, что кое-кто из находящихся на службе у Его Величества стражников был жестоко избит этими «честными ворами свободной торговли», которые всего лишь защищали свои запасы «ценного чая, табака, шелков и кружев».

Эта отвратительная история с нанесением увечья нарушила покой всей округи — сдержанное молчание, длившееся десятилетиями ко всеобщей выгоде. Получая вознаграждение за сотрудничество с ними, департамент финансов традиционно не обращал внимания на случаи тайной деятельности некоторых наиболее предприимчивых своих соотечественников.

Неожиданные провокации амбициозных приезжих сподвигли официальные власти на ответную реакцию. Они были обязаны защитить униженных и оскорбленных жителей. И вскоре береговая охрана начала активно преследовать не только местных, участвующих в этом бизнесе, но и бесцеремонных, развязных лондонцев, которые вздумали расширить масштаб проводимых операций!

Вот такие потрясения в обществе ожидали решительно настроенного Сидни Паркера по возвращении в Сандитон. Он прибыл, ожидая трудностей и неприятностей, но оказался не готовым к последнему шокирующему открытию — Сандитону как курорту грозил полный крах.

Некоторые семейства уже начали упаковывать вещи, готовясь уехать, некоторые поступали так из страха за своих дочерей, учитывая опасную близость «мародеров» в порту. Что же касается осторожных лондонских игроков, они не горели желанием связываться с полицией Его Величества; многие уезжали в страшной спешке. Вскоре о деревушке стала распространяться дурная слава. Статья в газете «Морниг пост» с сообщением об инциденте привлекла общественное внимание к «этим сомнительным интригам, разыгравшимся в некоем курортном местечке на нашем южном побережье». В ней восхвалялись предпринимаемые береговой охраной благородные усилия «искоренить преступное сообщество, возникшее среди невинных искателей удовольствий и респектабельных гостей, совсем недавно осевших на модном курорте».

Подобные откровения можно было счесть дурным предзнаменованием. Сидни застал своего старшего брата Томаса в страшной тревоге за судьбу поселения. Приезд Сидни несколько успокоил мистера Паркера. Его повторное появление было очень своевременным и трогательным: оно свидетельствовало об искреннем беспокойстве о благополучии семьи Паркеров. Он понял, что его младший брат всерьез намерен помочь ему.

— Мой дорогой братец, — уныло пробормотал он, — мы должны увидеть знамение в этих последних событиях. Я боюсь за наш Сандитон и открыто признаюсь в этом. Впервые за все время мне становится страшно за его будущее. Мне более чем когда-либо необходим твой совет, и меня несказанно радует твоя забота.

Что до его коадъютора, леди Денхэм, то ее ничто не могло утешить. Она старалась сохранять хладнокровие, но последний поворот событий привел ее в полное отчаяние. Ее репутация, ее положение в обществе, ее претензии на высокие нормы морали — все пошло прахом. Все ее старания облагородить это великолепное место действия, в котором когда-то доминировало поместье ее первого мужа, были ныне унижены скандалом и грязными обстоятельствами.

— Подумайте о моем положении после всего, что произошло, — жаловалась и стенала она. — Мое имя ассоциируется с преступными элементами! Одно только упоминание о том, что я могла потворствовать подобному беззаконию, поистине беспрецедентно!

Говоря правду, опасаться следовало гораздо большего. Как теперь могла леди заговорить о своих планах строительства Ватерлоо-крещента, как, в конце концов, можно было компенсировать весьма внушительные инвестиции? Она могла говорить и думать только о том, что все рухнуло.

— Что с нами станется, мистер Паркер? — причитала она. — Гости уезжают, и деловая активность угасает вместе с ними, комнаты освобождаются, кругом появились объявления о сдаче внаем, мне теперь некому сбывать бесценное молоко своих коз! Вы должны знать, — добавила она, оборачиваясь к Сидни, — что моих последних козочек только-только начали по-настоящему ценить. В самом скором времени мы стали бы свидетелями того, как многие инвалиды поправляются, как мое чудодейственное молоко вдохнуло в них новые силы.