Шарлотта Джейн Остин

Она уезжала оттуда в хорошем настроении, полная веселья, привыкшая свободно выражать свои мысли и свою волю. Там, дома, в Уиллингдене, все, что бы ни говорилось вслух, вызывало только смех и веселье, и никогда не влекло за собой каких-то последствий. В ее собственной семье такие вспышки чувств и остроумные перепалки происходили чуть ли не ежедневно. По правде говоря, в праздничном расположении духа ее сестры и братья считали всю их округу своим доминионом, своим особым местом для развлечений, даже своей игрушкой.

Их добродушный отец редко приходил в замешательство от безобидных выдумок, выходок и речей своих детей, собственно говоря, он славился тем, что сам поощрял их во всех их проделках. Мистер Хейвуд, искренний и общительный мужчина, обладавший великолепным здоровьем, отличался поразительной скромностью как в средствах, так и в поступках. Это было справедливо не только в том, что касалось его деловых предприятий, но и в ежедневных отношениях с соседями.

Соответственно, от своих отпрысков он ожидал того же самого. Он сохранял твердую уверенность в их неизменном благоразумии и превосходстве. Он видел их такими, какими ожидал увидеть, и всегда относился к ним как ко вполне взрослым и самостоятельным людям. Умеренность была его девизом, и в течение всей его жизни она прекрасно служила ему. Поэтому он не видел никаких причин предостерегать детей от каких-либо проступков.

Впрочем, нельзя сказать, что его терпение не подвергалось испытаниям: юношеские выходки детей, как это бывает с каждым мужчиной, не всегда оставляли его невозмутимым. Но мистер Хейвуд обладал столь уравновешенным характером, что не обращал на них внимания. Он просто предлагал эти нарушения вниманию своей славной супруги.

Во многих семьях такое распределение обязанностей могло бы считаться идеальным решением. Ведь не зря же мы традиционно считаем, что женщина более всего подходит для ответственности подобного рода? Естественно, мы видим в ней более твердую натуру и полагаем, что ей как раз и следует надоедать подобными несообразностями. Увы, в семействе Хейвудов все было совсем не так.

Хозяйка дома, похоже, обладала еще более ярко выраженным сангвиническим темпераментом, чем ее супруг, и благополучно позволяла своим детям проказничать, в чем бы ни заключались их проделки: со своими домашними любимцами или животными на ферме, или даже с соседскими ребятишками.

Родители, столь невнимательные и благодушные, как эти, не обращающие внимания на шалости своих многочисленных детей — а молодых Хейвудов насчитывалось ни много ни мало четырнадцать, — просто обязаны пострадать за это. Горе им, если они не изменят своего отношения, и чем скорее, тем лучше!

К счастью для всего семейства, спасение пришло само собой, так что они даже не осознали, что произошло. Мистер и миссис Хейвуд вообще ничего не заметили. Помощь пришла из самой семьи.

Самый старший из детей решил посвятить себя управлению домашним хозяйством. Затем, повзрослев, он сложил с себя эти обязанности, которые перешли к следующему по старшинству. Так продолжалось много лет. Хотя никто из детей не мог вспомнить, когда именно они взвалили на себя тяжкий груз ежедневных обязанностей, они не могли припомнить и то, чтобы когда-либо не выполняли их. В свою очередь, Шарлотта, после того как ее старшие сестры вышли замуж, вскоре научилась со своим младшим братом Генри поддерживать в семействе Хейвудов если не полный покой, то хотя бы порядок.

Собственно говоря, новые братья и сестры продолжали появляться на свет каждый год — их мать, соответственно, пребывала в постоянной занятости, чтобы уделять внимание таким пустяковым вопросам, как ежедневное ведение хозяйства, так что каждый из их отпрысков все с большим рвением стремился поддержать гармонию в семье.

По правде говоря, именно на долю Шарлотты выпала обязанность приглядывать за младшими братьями и сестрами, еще до того как она сама достигла подходящего возраста. Генри, каким бы разумным мальчуганом он ни выглядел, тем не менее вынужден был обращаться за советом к старшей сестре, когда настало его время, хотя он и с радостью помогал ей всем, чем мог. И хотя он был отличным товарищем в мальчишеских забавах — в разорении птичьих гнезд, катании на пони и беге по стерне и пастбищам, — ей пришлось взять на себя обучение младших сестер вышивке, музыке и работе по дому. Кроме всего прочего, ей пришлось отдавать распоряжения и нести основной груз ответственности. Она выступала третейским судьей в каждой ссоре, на корню пресекала всяческую браваду или запугивание с издевательствами и наказывала непокорных шутников. Она одна отвечала за мир и спокойствие в доме.

Из всех дочерей Хейвудов Шарлотта не только была самой милой, обязательной и услужливой, но и самой полезной для них. Она лучше всех понимала своих дорогих и мягкосердечных родителей.