Шарманщик

Увидела Нина, как сломали первую печать. Явился всадник на белом коне, и отправился он к главам семи государств, чтобы рассказать им о грядущей войне. Сломали вторую печать, и явился всадник на красном коне, посеял смуту среди семи правителей и вынудил их убивать друг друга. Началась война. И третья печать была сломана. Появился всадник на черном коне. В руках он держал весы, чтобы судить воюющих по деяниям их. Сломали четвертую печать. И увидела Нина седовласую женщину в черном балахоне. Имя ей было – смерть. И сломали пятую печать, и услышала Нина голоса избранных Духом людей. Ждали они, когда закончится война. И ждали они своего нового правителя. Тогда пала шестая печать. Раскололись небеса надвое. И увидела Нина хрустальный замок и собравшихся вокруг него людей. Было их сто сорок четыре тысячи. И омыли они одежды свои в кровавых реках войны, сделав их чистыми и белыми на тысячу лет. И стали они поклоняться новому правителю, воссевшему на престол, дабы защитить их. И была ему передана сила, способная исцелять избранных, излечивать их раны, избавлять от голода и жажды. Тогда сломали седьмую печать. И воцарилось на небесах молчание…

* * *

– Грядет война, – сказал Джаад Нине.

Они шли вне времени и пространства. И были под ними поля сражений, где вороны клевали тела погибших воинов. И услышала Нина весть о том, что Серес пал и все, кто служил ему, умерли в страшных муках. Увидела Нина армии, штурмующие главный город. Увидела старый ясень и солдат, которые изнасиловали юную азиатку, а затем вырезали ей глаза. И бренчала где-то гитара. И затягивал один из солдат хриплым голосом песню, в то время как другие издевались над азиаткой. И смеялись они, слыша ее страдания. И смех этот был громче криков страдавшей жертвы.

– И так повсюду, – сказал Нине Джаад. – Виновны все. И проигравшие, и победившие. И поэтому, даже когда закончится война, спустится с небес ангел смерти, и возьмет он свой серп, чтобы начать жатву. И свершится Великий суд. И будет избран новый правитель.

* * *

Когда ангел ушел, Нина вернулась домой.

– Я видела Бога, – сказала она отцу.

– Хорошо, – сказал он и отправился на работу.

Нина вышла на улицу и позвонила в двери соседского дома.

– Я видела Бога, – сказала она толстяку в засаленной майке.

Он долго смотрел на нее, затем покрутил у виска пальцем и закрыл дверь. Но Нина не собиралась сдаваться. Она ходила от дома к дому в надежде найти тех, кто выслушает ее рассказ. Весь вечер. Всю ночь. И весь следующий день. Она не хотела молчать. Не могла молчать. Даже когда санитары вкололи ей успокоительное и надели смирительную рубашку, она продолжала кричать о Боге и предстоящей войне. Но уже в сумасшедшем доме…

* * *

– Я тебе верю, – сказала ей сиделка, когда отчаяние стало настолько сильным, что хотелось покончить с собой.

– Веришь? – Нина выпучила на женщину покрасневшие от переутомления и лекарств глаза. Мышцы на худом лице вздрогнули. Пожелтевшая кожа натянулась. – Грядет война!

– Я знаю.

– Много людей погибнет.

– Молчи!

– Я не могу молчать!

– Ты должна молчать, чтобы выйти отсюда.

– Ради чего?

– Ради нас. Ради таких же как ты. Ради тех, кто верит.

* * *

В комнате было душно и пахло нафталином. Негромко играла музыка. Виг стоял возле окна, выдыхая в морозный зимний воздух сигаретный дым.