Шаровая молния

– Могу себе представить, что вас сейчас раздирают два противоречивых чувства. Главное – это, конечно, радость, поскольку военного на самом деле интересует лишь возможность производства оружия. Однако при этом вы сильно огорчены, как был огорчен Скотт, когда, достигнув Южного полюса, увидел там норвежский флаг, оставленный Амундсеном. Но на самом деле оба этих чувства ошибочные. Шаровая молния остается загадкой, нам известно о ней только то, что мы знали, когда впервые пришли сюда больше тридцати лет назад. На самом деле мы ничего не получили.

– Что вы хотите сказать? – недоуменно спросила Линь Юнь.

Выпустив облачко дыма, Гемов какое-то время наблюдал за его превращениями в лучах света, погруженный в воспоминания.

– Первая успешная генерация шаровой молнии случилась в 1962 году, через три года после начала исследований. Я лично был свидетелем этого. После мощного разряда в устройстве моделирования она появилась в воздухе, светло-желтая, тянущая за собой хвост. Полетав секунд двадцать, молния бесшумно исчезла.

– Могу себе представить ваш восторг, – заметила Линь Юнь.

– Опять ошибка, – покачал головой Гемов. – Для нас шаровая молния была лишь обыкновенным электромагнитным явлением. Первоначально проект «3141» не был таким масштабным, поэтому в тот момент все от высшего военного командования и руководства Академии наук и до ученых и инженеров, непосредственно задействованных в исследованиях, не сомневались в том, что стране, только что пославшей человека в космос, нужно только сосредоточить усилия и создание искусственной шаровой молнии станет всего лишь вопросом времени. На самом деле многие были удивлены тем, что первых результатов пришлось ждать целых три года. И когда появилась шаровая молния, мы испытали не восторг, а лишь облегчение. В тот момент никто не мог предвидеть, что впереди нас ждут двадцать семь бесплодных лет и в конечном счете полная неудача.

И в тот момент наша уверенность казалась обоснованной: в отличие от природной молнии, условия и параметры возникновения искусственной молнии были подробно записаны. Я до сих пор могу повторить их по памяти. Сила тока 12 000 ампер, напряжение 80 миллионов вольт, время разряда 119 миллисекунд. Совершенно обыкновенная линейная молния. В момент электрического разряда скорость воздушного потока составляла 2,4 метра в секунду, мощность микроволн 550 ватт, также внешнее электромагнитное поле… И множество других параметров, от таких простых, как температура и давление воздуха, до специфических вроде сверхвысокой записи траектории молнии и инструментальной оценки силы и формы электромагнитного поля и радиоактивного излучения. И так далее, и так далее, все это было записано в тетрадь толщиной с четыре тома «Войны и мира», помеченную грифом «Совершенно секретно». Все это происходило как раз во время Кубинского ракетного кризиса, и я помню, как Ниернов, держа в руках папку с протоколами исследований, сказал: «Ничего страшного, если мы заберем ракеты назад. Теперь у нас есть кое-что получше. Империализм содрогнется!» Мы были уверены в том, что, генерируя молнии с такими параметрами, мы получим нужное количество шаровых молний.

– Но у вас ничего не получилось? – спросил я.

– Я уже говорил, что ты мыслишь чересчур упрощенно. Никто не ожидал того, что произошло дальше: когда мы повторили опыт при тех же самых параметрах, ничего не случилось. Ниернов в крайнем раздражении продолжал проводить эксперименты весь следующий год, в строгом соответствии с записанными параметрами, получив линейные молнии пятьдесят тысяч раз, однако никаких следов шаровой молнии больше не было.

Должен вам объяснить, что в те времена в советском научном сообществе господствовал принцип механистического детерминизма. Исследователи считали, что миром природы правит железное правило причины и следствия. Такой менталитет являлся плодом политической системы. Над научным миром еще маячила тень Лысенко[8], и хотя отклоняться от общепринятой теории было уже не так опасно, как прежде, это означало по меньшей мере завершение научной карьеры. Такие отступники, как Георгий Гамов[9], все еще были редкостью. Так обстояли дела даже в чисто теоретических областях науки. Что же касается исследования шаровой молнии, что в то время считалось прикладной темой, традиционное линейное мышление было господствующим. Ученые отказывались принимать результат испытаний, убежденные в том, что достаточно успешно получить шаровую молнию один раз, чтобы при соблюдении тех же самых параметров можно было бы воспроизводить ее снова и снова. Поэтому после пятидесяти тысяч безуспешных испытаний Ниернов пришел к очевидному заключению: во время самого первого теста параметры были записаны неправильно.