Шаровая молния

Ретинский давно таил симпатию к Юле Кудрявцевой, восхищался ее красотой, которой, как он говорил, нет ни у одной другой ботанички. Точно так же, как и Лешка. Таких воздыхателей у Юли было очень много (и стар и млад), но она до сих пор почему-то не была занята. Пытался наладить связь с Кудрявцевой и уже опытный к тому времени ловелас Леха, но настаивать особо не стал: не хотел портить такую красоту своими настойчивыми методами. В его понимании Юля годилась только для железобетонных отношений, а ему хотелось побольше попробовать. Как только он увидел увлекшегося ей Ретинского, то решил пустить его к ней первым, чтобы он разведал обстановку, так сказать. Знакомая ситуация, не правда ли? Как подопытного кролика.

Витя в тот момент испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он считал, что подобная симпатия к отличнице может нанести урон его авторитету наводящего на всех страх школьного хулигана. С другой стороны, отношения с привлекательной девушкой были бы для него не лишними. Да и попробовать покорить непреступную вершину очень хотелось, поскольку Юля динамила всех подряд по неизвестной причине. «Почему бы не попробовать?» – думалось Витьку, к тому же обстоятельства позволяют.

Юля улыбалась, попивая газировку из пластикового стаканчика, разговаривала и пританцовывала под знакомые песенки вместе со своими подружками, не замечая, как рвет сердце Ретинского, испепеляющего ее взглядом. Леха не стал ничего говорить, а просто подтолкнул здоровяка ногой. Ретинский посмотрел на него растерянным взглядом. Прежде Вершинин такого взора у друга не замечал. «Эх! – подумал он. – Что же делают с человеком эти сантименты! Как же они меняют его. Никогда им не поддамся – мне и без всей этой любви, конфеток и букетиков отлично живется».

Услышав, как быстрая и подвижная музыка сменяется предсказанным Лешей медленным танцем, Ретинский поправил свою рубашку и сорвался с якоря:

– Была не была! Что я, не мужик, что ли? Зубрилки испугался? – на словах было одно, а в душе было совсем другое, поверьте мне. Он давно ждал этого шанса, хотя, если бы не Леша, Витек бы не решился на такой отчаянный поступок.

Витя бросился к Юле. Она с растерянным и огорченным видом уже принялась отходить к стенке с остальными, у кого не было пары. На глазах у всех Витя пригласил ее на танец: в этот момент его одноклассники застыли в оцепенении, Вершинин уселся поудобнее, чтобы не свалиться с коня, и принялся наблюдать за шоу не отрываясь. Сама героиня спектакля Юлия невинно улыбнулась, хотя, конечно же, была удивлена такому пасу. Выждав секунду-другую, она согласилась на танец с прогульщиком и разгильдяем, чем сняла с сердца Витька большой груз. Но впереди было еще много испытаний. Одно начиналось сразу же после… Ретинский толком не умел танцевать – в его голове крутился всего один совет от Вершинина: «Просто двигайся как можно изящнее. Правильно переставляй ноги – не смей наступать на ноги партнерше».

Затаив дыхание Вершинин наблюдал за тем, как Витя с Юлей медленно двигались среди толпы – на ее лице были какая-то опаска и одновременно доброта и нежность к партнеру по танцу, будто она тоже почувствовала необыкновенное влечение к Ретинскому. Виктор старался не напортачить с танцем, поэтому любовался и смотревшей на него чуть снизу Кудрявцевой, и собственными ногами. С этого танца все закрутилось с бешеной скоростью.

Вернувшийся к Лехе окрыленный Витя был доволен собой и вновь принялся смотреть на Юлю, которая под впечатлением от танца с главным возбудителем порядка в школе, которого она всегда немного побаивалась, подошла к своим подружкам. Те мигом окружили ее и принялись расспрашивать. Еще раньше Вершинин заметил, как все обратили внимание на эту странную танцующую парочку – двоечник и отличница. По толпе то и дело гуляли разговорчики.

Но самое главное заключалось как раз в том, что Юлия Кудрявцева ощутила странное чувство комфорта и успокоения, когда танцевала с Витей. Может быть, он не такой уж и плохой, как все судачат? Уже позже Юля призналась самой себе, что волей-неволей прониклась к Витьку Ретинскому. Да что тянуть кота за хвост! Втюрилась наша Юлька в Витю.

После такого Леша пребывал в приятном оцепенении и радости за друга, поэтому, не привыкнув останавливаться на достигнутом, принялся подливать масла в огонь. Похлопав подошедшего Витю по плечам, он сказал:

– Что ж, неплохо! Молодца! А теперь… ты просто обязан проводить ее до дома.

Ретинский еще не оправился от танца, а тут такое.

– Ага, что еще предложишь, стратег?

– Спор предложу, – азартно заявил Вершинин и спрыгнул с коня. – Спорю, что наш скромняга Виктор Андреевич Ретинский ни за что и ни при каких обстоятельствах, даже самых приятных, не сможет замутить с потенциальной золотой медалисткой Юлией Николаевной Кудрявцевой, – торжественно огласил условия он и протянул руку Ретинскому.

Осознав, что подобные условия нагло и развязно вызывают его на зрелищное соревнование, Витя игриво ответил другу:

– Посмотрим, как ты запоешь, когда это станет былью, – произнес Витя. – А что, если я замучу с нашей отличницей?