Шаровая молния

И вдруг оказалось, что завтра идти на завод не надо.

Галина отреагировала на звонок радостным предложением:

— Так приезжайте прямо сегодня. Лёвушка как раз только что вернулся из института. Заодно и поужинаем: вы же, наверное, вечно полуголодный на гостиничных харчах. А я как раз зелёный борщ сварила.

Нет, против этого устоять просто невозможно!

«Лёвушка» оказался худым желтолицым мужчиной болезненного вида, но с умными живыми глазами на измождённом лице. На вид — лет тридцати пяти, тридцати семи, если бы его не старила какая-то болезнь. Значит, лет на двенадцать старше супруги. Действительно физик, прекрасно разбирающийся во всех мировых трендах этой науки.

— Меня беспокоит то, что в последние месяцы из германской печати исчезли публикации по урановой тематике, — поделился он своим наблюдением. — Мне кажется, германцы что-то затевают в этом направлении.

— Гипотетическая бомба на принципах расщепления атомного ядра? — «закосил под дурачка» Николай.

— Гипотетическая она или вполне реализуемая на практике, никто не узнает, пока не создаст. Но исключать возможность её изготовления было бы глупо.

— Почему тогда у нас этим не занимаются?

— Думаю, из-за того, что очень мало кто понимает, что это такое. Меня, конечно, больше интересует мирное использование энергии, скрытой в атомном ядре, но наш мир устроен так, что любую передовую идею, в первую очередь, стараются использовать для убийства. И я опасаюсь, как бы такая кровожадная и неуравновешенная личность как Гитлер не додумалась до использования этой энергии именно для войны. Галочка говорила, что вы работаете в каком-то проектном бюро. И если не секрет, чем оно занимается? Вы слишком хорошо для обыкновенного чекиста разбираетесь в сложных научных вопросах.

— Всем понемногу. Как раз внедряем передовые научные достижения в орудия убийства людей. Так что приходится разбираться во всём.

На едкое замечание не отреагировал. Даже наоборот, кажется, его это удовлетворило.

— Вы уж простите, Николай Николаевич, но мне придётся покинуть вас с Галочкой: незаконченный эксперимент невозможно отложить.

— Ну, тогда и я пойду.

— Нет, нет! Вы как раз оставайтесь. Галочке будет очень интересно продолжить с вами разговор. Галя, отнеси, пожалуйста, вареники бабушке Фросе из одиннадцатой квартиры.

— Лёва, может, не стоит? Я не про вареники…

— Не беспокойся, Галя, я много пить не буду.

Да что же тут происходит?

Ответ дал сам Лев Соломонович.

— Вы простите меня, Николай Николаевич, но я вижу, что Галочка вам нравится. И вы ей не противны. А я… В общем, у нас не может быть детей. Более того, я уже не способен быть мужчиной и вижу, как её это мучает. Не беспокойтесь ни о чём: если у неё родится ребёнок, я его воспитаю как своего собственного. Мы вас никогда по этому поводу не побеспокоим, а если я… Если со мной что-нибудь случится, то о благополучии Гали и ребёнка позаботятся мои родственники.

Эх, Лев Соломонович, Лев Соломонович! Ну, что же ты был так неосторожен со своими излучениями?!

— Вы меня считаете подлецом?

— Наоборот, Николай Николаевич, глубоко порядочным человеком. Но и меня поймите: врачи дают мне от силы год-полтора. И я хочу ещё успеть подержать на руках ребёнка. Пусть не собственного, пусть только рождённого моей любимой женщиной, но он будет носить мою фамилию, и хоть таким образом память обо мне не исчезнет.

Демьянов потрясённо посмотрел на хозяина квартиры.

— А Галочка после моей смерти уедет в Днепропетровск, к моим родственникам.

— Только не в Днепропетровск! — непроизвольно вырвалось у Николая.

— Почему? Вы что-то знаете?

— Знаю, но не имею права об этом рассказывать. Куда угодно: на восток, в Москву, в Куйбышев, на Урал, в Сибирь, но только не в западные области СССР.

— Всё-таки ушёл? — спросила Галина, когда вернулась.

А потом села на стул и заплакала.

Да уж! Не зря говорят, что супервыдержка — это не сказать, обнаружив жену в постели с любовником, «Вы тут кончайте, а я пойду чайник на плиту поставлю». Супервыдержка — кончить после этих слов.

35

— Что за самовольство с ещё одним танком? Вашему Кошкину не терпится повторить судьбу Фирсова или даже Дика? И какое отношение НКВД имеет к 183-му заводу?

— Не НКВД, товарищ комкор, а ОПБ-100. И лично я, поскольку подавал предложения по усовершенствованию конструкции будущего танка.

— Ещё один непризнанный гений! На этот раз из чекистов.

Павлов подтверждал мнение о себе как о человеке резком, не особо стесняющемся в выражениях. Понятно, почему в сорок первом никто не осмелился противоречить ему, когда он отдавал приказы, граничащие с самодурством.

— Спасибо за комплимент, товарищ Павлов, но, скорее, не гений, а хорошо информированный о наиболее передовых закрытых разработках зарубежных танковых конструкторов. В силу специфики службы.