Шаровая молния

– Понятно. Об этом мне говорил начальник угро Якутии подполковник Назаркин. В хорошую компанию мы с тобой вляпались!

– Поищи другую. Наша «Императрица», по-моему, ягненок в стае волков. Ижевские мотоциклы, пистолеты и другой товар не очень котируются за бугром. Как она только выкручивается?

Геннадий промолчал. Юрий глянул на часы и засуетился.

– Пора на обед. Где предлагаешь?

– Ты старожил, лучше знаешь местные достопримечательности.

– Тогда – в «Богач-Бедняк», там хорошо готовят.

Геннадий еле дождался вечера. Остаток дня провел в бильярдной. Там ему в этот день не везло. Он не расстраивался, успокаивая себя поговоркой: «В игре не везет, повезет в любви».

И вот наконец наступили долгожданные 20 часов. Минута в минуту он нажал кнопку звонка. Лана открыла ему дверь. В ярком цветастом платье, с крупным пучком смоляных волос, перевязанных голубой лентой с блестящими крапинками, она походила на японку, только с более красивыми, опушенными длинными ресницами глазами. Нет, японки такими красивыми не бывают. Он снова был в восторге от ее божественного очарования, от ее ласковой улыбки, которой она встретила его, открыв дверь и провожая в прихожую. Она выглядит моложе своей сестры, подумал Геннадий. Людмила Петровна говорила, что ей тридцать, Лане… за тридцать пять, а на вид не более двадцати пяти. Прямо-таки девчонка. И когда она остановилась, он не удержался, обнял ее за плечи и стал целовать в губы, щеки, шею.

– Раздевайся, – ласково сказала она. – На это у нас еще будет время.

Он вручил ей букет цветов и сбросил пальто, туфли. Пошел за ней в гостиную. Стол был накрыт, с бутылками вина и коньяка, с икрой, рыбными и мясными деликатесами.

– Надеюсь, ты не ужинал без меня?

– В предвкушении встречи с тобой я забыл обо всем на свете. Посмотри, как я похудел без тебя. Одни кости, – он шутливо щелкнул пальцами по зубам. – Чуть без груза не улетел из Якутска.

– Так я и поверила, – усмехнулась Лана. – Знаю я вас, мужчин, умеете кружить голову, а едва за порог, другим сладкие песни поете. Почему ни разу не позвонил?

– Так… – растерялся Геннадий. – Ты же предупредила, что сама будешь звонить.

– И ты понял, что я не хочу афишировать нашу связь?

– Вот именно.

– Трусишка. И сплетен, наверное, обо мне наслушался.

– Меня они не волнуют. Я люблю тебя. – Он помолчал, вспомнив предостережение Назаркина. – И боюсь за тебя.

– Это еще почему?

– Потому что у тебя много врагов и завистников.

– Ты и это успел разглядеть? Или кто-то рассказал?

– Я вижу и сужу по твоим делам.

– А что, дела идут неплохо. В столицу зовут. – Она лукаво посмотрела ему в глаза. – Что ты на это скажешь?

– Тебе мало забот здесь?

– Слишком много. А там наверняка будет меньше.

– Ты здесь хозяйка. Не случайно тебя называют Императрицей. А там… свои хозяева, им нужны прислуги, лизоблюды.

– Ну, это как себя поставить. Садись за стол. Без рюмки рано я затеяла этот разговор.

А у него в груди уже запылала ревность: Дмитрюков перетягивает ее в Москву. Зачем? Чтобы красивая любовница была под боком? Но Лана не глупая женщина, чтобы согласиться на роль наложницы… И когда они выпили, закусили, он спросил напрямую:

– И что тебе предлагают в столице?

Лана недобро усмехнулась.

– Обещают большой пост, чуть ли не советницей премьера. Но… я тоже знаю о служебной иерархии в столице. И не выношу, чтобы мною помыкали. Да, здесь я хозяйка, Властелина, как назвал меня один столичный знакомый. И тут же уточнил: властелина местного значения. А власть, по его мнению, должна быть козырной; только тогда она приносит желанное, дает удовлетворение.

– Догадываюсь, чье это мнение. Мне довелось испытать его власть. И я убежден, что власть дается не для собственного удовлетворения, а для блага людей.

Он взял графин с коньяком и наполнил рюмки.

– Давай выпьем за то, что мы имеем, и чтобы оно приносило нам радость и счастье.

Лана в согласии наклонила голову, губы чуть шевельнулись – готовы что-то сказать. Выпила до дна. И продолжила:

– Поняла твое мнение о власти. Скажи, когда ты служил в армии, разве не хотел повышения в должности, в звании?

– Власть в армии – совсем другое. Она предназначена, чтобы научить подчиненных боевому мастерству, воспитать в них твердость духа, выносливость. Конечно, и в армии бывают командиры, злоупотребляющие властью. Проку от них мало. Встречал я и таких. Но чаще вспоминаю полковника Старичевского. Как-то на праздновании Дня Вооруженных Сил он сказал: «Человек рожден, чтобы созидать. Все сидящие здесь офицеры – командиры. И ваша деятельность – воспитание, обучение. А чтобы учить подчиненных, надо завоевать их уважение. Если командира не уважают, ему надо искать другое дело. Так давайте выпьем за уважение». В полку, которым он командовал, не было офицеров-верхоглядов, солдафонов.

– Настоящий полковник, – улыбнулась Лана. – Поддерживаю его тост. Налей.

Геннадий наполнил рюмки. Лицо женщины разрумянилось, антрацитовые глаза заблестели еще ярче. Они выпили.