Шашки наголо! Воспоминание кавалериста

И вот я уже на машине начпрода нашей дивизии, а спустя два часа в родном полку. Полк был на дневке. Теплая встреча на батарее … Из штаба вернулся писарь и сообщил, что в штабе можно обменять марки и злотые на советские рубли. Один злотый или две марки за один рубль. У меня было 800 злотых. Обменяв их, я организовал стол в честь моего прибытия из отпуска.

Через несколько дней мы пришли в Белогорье (Белгородку), небольшой железнодорожный населенный пункт, в 30 километрах от Изяслава. В Изяславе в 1924 году жил и работал Н.А. Островский. Знаменит город и архитектурными памятниками XVIXIII веков. В Белгородке мы разместились у местных жителей, так как казармам и конюшням в Изяславе требовался ремонт. Для благоустройства наших зимних квартир приказом ком корпуса все заместители командиров дивизий, полков и подразделений направились на работы для подготовки к приему личного состава, коней и боевой техники. В строительно–ремонтную команду полка вошел и я. Назначенный до моего приезда из отпуска, старший лейтенант Стариков не поладил с Агафоновым и вместо его в Изяслав послали меня. Стариков, пожилой офицер, прибыл к нам из запаса. Его попытки наладить в батарее дисциплину на уровне мирного времени, получали ожесточенный отпор от старшин и сержантов, отличившихся в боях и имевших не один боевой орден. Был у нас, в батарее и свой Герой Советского Союза (направленный к нам из 6–й гвардейской кавдивизии), и полный кавалер орденов Славы, гвардии старший сержант Сухоловский В.И. С горя Стариков запил и застрелился у себя на квартире. Командир полка Ткаленко был сильно разгневан и приказал похоронить самоубийцу за пределами кладбища без всяких похоронных почестей и церемоний. Обо всем этом я узнал уже позже, на работах в Изяславе. Работы было много. Нужно было привести в порядок и восстановить казармы в трехэтажном кирпичном корпусе, и конюшни, и плац для боевой техники, и все остальное, что было оставлено дивизией в начале войны.

Кроме того, мы, замкомандиры подразделений, должны были ежедневно выделять по 10–15 человек в распоряжение замкомандира полка для работ по оборудованию помещений штаба и управления полка. График продвижения работ ежедневно проверялся в штабе. Срок окончания работ неумолимо приближался, а работ еще было много. Однажды вечером я занимался с людьми в конюшне, когда из соседнего эскадрона сообщили, что по конюшням ходит генерал Осликовский. Появление генерала в нашем расположении для меня было неожиданностью. Осликовского все уважали, но и боялись за его крутой нрав. Отрапортовав о проведении работ и проводив генерала по своему заведованию, я на его вопрос, когда закончу работы, ответил:

— Если у меня не будут отвлекать людей на работы в штаб, я закончу работы через неделю!

Видимо, мой ответ удовлетворил генерала. На прощание он подал мне руку, что с ним случалось крайне редко, и отбыл в расположение 17–го полка. Через минут пятнадцать в конюшню вбежал зам командира нашего полка с вопросами:

— Был здесь Осликовский? Что спрашивал? Когда и куда направился?

Я ответил, что генерал интересовался, когда я закончу работы. И добавил, от себя, что он сказал, чтобы людей от меня на другие работы не отвлекали. Это помогло мне, людей больше не забирали, и неделю спустя я готов был принять батарею. Последний марш из Белогорья в Изяслав — и полк на своих зимних квартирах. Старшие офицеры разместились на частных квартирах в городе Изяслав. Комбат Агафонов устроился в домике рядом с железнодорожной станцией, а мы, младшие офицеры, облюбовали дома местных жителей в поселке за речкой Горынь, в трех километрах от наших казарм. Утром и вечером коноводы подавали нам коней для поездок из поселка в поселок. Зимой речка замерзала, и мы добирались домой пешком по льду минут за 15. Отдельные офицеры устроились в поселке основательно, по–домашнему, женившись на местных девчатах.

Я устроился у молодой хозяйки, мужа которой только что призвали в армию. Жила она одна с двухлетней дочуркой. Отношения наши были сугубо официальные. Мне была предоставлена кровать и часть комнаты. За квартиру в тот период с нас еще не брали. Да и проживал я мало, так как больше находился в командировке. Дом был ухожен, хозяйка строгая, но чистоплотная и работящая, так что с жильем было все в порядке. Началась повседневная военная служба мирного времени, с боевой и политической подготовкой.