Шашки наголо! Воспоминание кавалериста

В одном из сел Витебской области, сохранившемся после фашистской оккупации, полк разместился на длительный отдых. Наша батарея заняла отдельный дом неподалеку от штаба полка. В доме разместились офицеры и тылы батареи. Расчеты построили себе легкие землянки. Для коней оборудовали открытые коновязи. Местное население, побывавшее под оккупацией, жило очень бедно. Выручала картошка. Если бы ее не было, население бы голодало, — есть было больше просто нечего. Картофель, приправленный толченым чесноком, да кусок черного хлеба были пищей и взрослых, и детей. Поскольку население голодало, плохо было и нам, и нашим коням. Не было ни сена, ни соломы. Получаемый для коней овес не мог восполнить отсутствия грубых кормов. Зима 19431944 годов стояла суровая. Кони стали падать в теле. За день они перегрызали толстые бревна коновязи. Возникла угроза массового заболевания коней коликами. Штабом полка было предложено счищать снег и срезать из–под него прошлогоднюю траву. Первые же попытки показали, что это напрасный труд. Трава под снегом была низкая и смерзшаяся с землей. Комбат старший лейтенант Агафонов собрал нас, командиров взводов и старшин, на совет и предложил снарядить обоз в три–четыре брички и направить его на поиски соломы с крыш заброшенных строений. Это было разумное решение, и все его поддержали.

На поиски соломы в другой район, километров за тридцать от нашего расположения, направили меня. Мне были выделены четыре брички с наиболее опытными ездовыми. Захватив необходимые снасти, слеги, веревки, топоры и вилы, сухой пае к на два дня, мы до рассвета выехали в северном направлении, где, как нам казалось, было больше разоренных войной сел. Утро было морозное, и колеса бричек скрипели, как сюрреалистический оркестр. Я ехал на передней бричке, замыкающей была бричка ездового Ведерникова: пожилого, коренастого, молчаливого, как все спокойные люди, мужичка. Погода была тихая, взошло солнце, и белый, чистый снег искрился под его лучами. Отъехав километров двадцать, мы стали проезжать поля недавних боев. Под снегом валялась разбитая боевая техника, недалеко, метрах в ста от дороги, у леса, задрав кверху ноги, лежала довольно упитанная обозная лошадь. Бричка Ведерникова остановилась, а сам ездовой с топором побежал, утопая в снегу, в сторону леса, туда, где лежала убитая лошадь. Я удобно устроился на своей бричке и был в полудреме. Про себя я подумал, что Ведерникову просто нужно оправиться, но зачем ему тогда топор?