Шашки наголо! Воспоминание кавалериста

Слева от нас немцы еще держались и открыли огонь по нашему орудию из автоматов. Пули противно защелкали по щиту и станинам орудия, но никого не задели. Это был первый бой для молодого расчета из полтавского пополнения, и все бойцы вели себя в первом бою по–разному. Командир орудия, наводчик и заряжающий спокойно посылали снаряд за снарядом по отступающей немецкой пехоте. Ящичный Чихин И.Г. вдруг ни с того ни с сего решил, что настало время окапываться. Без приказа он в считаные минуты отрыл себе такой окоп, что скрылся в нем с головой и сидел в окопе как заяц, пока я не приказал такому же молодому бойцу Черкащенко Ивану вытащить его из окопа для работы у орудия. На учениях Чихин никогда не проявлял такой прыти. Особенно не любил он рыть окопы — то грунт как камень, то лопата поганая, то живот болит, то еще какая напасть. А тут в бою побил все рекорды по рытью окопа для одиночного бойца даже без моей команды.

Черкащенко и Балацкий, тоже молодые бойцы, вели себя образцово, действовали как ветераны. Да, это был тот самый рядовой Балацкий, из–за которого у меня было столько неприятностей во время ночного марша, когда он отстал от колонны и потерял своего коня.

Черкащенко, как только орудие было приведено в положение «к бою» под пулями, бегом направился к боевым бричкам и, обливаясь потом, принес ящик со снарядами .

Балацкий в расчете был коноводом, и его задача в бою с другими коноводами и ездовыми была отвести коней в укрытие и оставаться там до команды «Коней К орудию!». Балацкий же не потерял головы, привязал коней в укрытии и открыл огонь по немецким автоматчикам, что были левее нас. Я никак не ожидал от него, такого робкого и запуганного, до сих пор переживающего свою вину бойца столь решительных действий в бою. Молодец, Балацкий!

Справа от нас, осторожно, на небольшой скорости из леса выползла головная тридцатьчетверка сопровождавшей нас танковой колонны. Выползла и остановилась. Из люка башни по пояс высунулся командир танка и стал осматривать поле боя. Я ему кричу:

— Жми вперед, немцы бегут!

На мою реплику он никак не отреагировал, захлопнул люк и даже не удосужился открыть огонь по немцам. Стал дожидаться своих. И только когда подошла вся колонна, танки двинулись вперед, стреляя на ходу из пушек. Это окончательно деморализовало немцев, они дрогнули и побежали.

И тут же одновременно с танками из–за леса крупной рысью вырвалась на поле лава третьего и четвертого эскадронов полка. Я скомандовал отбой. Прицепили орудие к передку, коноводы подали коней, и мы рысью стали догонять наступающие эскадроны.

Слева по дороге, поднимая тучи пыли, заглушая все остальные звуки боя, шли наши танки. Из–за грохота моторов, гусениц, стрельбы подавать команду голосом было невозможно, и для управления артиллерийской упряжкой я выхватил шашку из ножен и обнаженной шашкой показывал направление движения командиру и ездовым орудия.

А справа от дороги, рассыпавшись по полю, без оглядки бежали немцы, за ними с шашками наголо мчалась наши эскадроны. Мне впервые довелось увидеть конную атаку в боевой обстановке, не на учениях — это было впечатляющее и незабываемое зрелище. Конники рубили бегущих немцев направо и налево. Одни делали это профессионально, одним мощным ударом разрубая надвое голову фашистского гада. у других, молодых и неопытных конников, посаженных на низкорослых «монголок», это получалось хуже и не так красиво, но все равно убедительно — от их ударов все меньше и меньше оставалось на поле бегущих немцев.

Конная атака удачно поддерживалась огнем наших танков и полевых орудий. Во время этой бешеной скачки какой–то ошалелый фриц метнулся прямо под ноги моему коню, пытаясь перебежать дорогу. От неожиданности конь отпрянул в сторону, а я с размаху рубанул немца шашкой. После боя ездовой переднего уноса артиллерийской упряжки сказал мне:

— Хорошо ты его рубанул. Упал он в канаву и больше оттуда не появлялся.