Шашлык из трех поросят

Он попытался обойти свою сожительницу и проскользнуть в ванную. Потом он ляжет в кабинете на диване, пускай даже без постельного белья, потому что просто валится с ног от усталости. Он до того измучился, что больше ничего и никого не боялся, в голове болталась только одна мысль: скорее лечь и забыться.

Однако Антонина вовсе не собиралась уступать ему дорогу. Она окинула Шурика внимательным взглядом и нахмурилась. То есть и раньше ее чело не было безоблачным, теперь же и вовсе приняло зверское выражение.

— Где это тебя так? — без всякого любопытства спросила она.

Шурик против воли повернулся к зеркалу.

Вид был ужасен. В глазах застыло дикое выражение, на левой скуле расплывался синяк, глаз уже начал запухать. Это, конечно, привет от Севы Шрама, он собственноручно приложил.

Шурик повернулся к Антонине и поглядел на нее во все глаза, привыкшие наконец к яркому свету. Тотчас он пошатнулся и плюхнулся на галошницу, потому что на лице своей сожительницы вместо правого глаза увидел жуткое кровавое месиво. С такой раной Антонина должна была лежать бездыханной или находиться в больнице, а она двигалась, разговаривала с ним да еще жаловалась на бессонницу! — Этого оказалось слишком много для истрепанных нервов Шурика Коврова. Он сполз по галошнице на пол, сел на домашние тапочки и завыл.

— Ты чего? — обалдела Антонина. — Совсем спятил? Моча в голову ударила?

Это были самые мягкие из ее выражений.

— 0-уау-у! — Шурик выл как собака по покойнику и заслонялся от сожительницы руками.

— Да что с тобой? — Антонина даже встревожилась, чего раньше с ней никогда не случалось.

Еще бы — в доме псих, этого ей только не хватало!

Шурик тыкал пальцем в нее и в зеркало, наконец она сообразила поглядеть и чертыхнулась.

— Забыла совсем! — она что-то сделала с раной на глазу, и та отвалилась. Шурик в ужасе закрыл глаза, но ничего не случилось. Тогда он в щелочку поглядел на Антонину и увидел, что лицо у нее в порядке, если не считать лилового синяка под правым глазом, и даже опухоль на скуле уже спала.

— Идиот! — сказала Антонина. — Это же мясо!

Она потрясла в воздухе куском говядины, и Шурик вспомнил, что сырая говядина — лучшее средство от синяков. Но вряд ли он сможет заставить себя применить это чудодейственное средство. Шурик отчего-то вдруг зверски разозлился на Антонину, даже усталость куда-то делась.

— Все из-за тебя! — заорал он. — Все мои несчастья из-за тебя! Пусть будет проклят тот день, когда я связался с тобой!

Против обыкновения Антонина не завелась с полоборота и не заорала Шурику, чтобы он катился колбаской из ее квартиры. Не стала она и обзываться громогласно. Вместо этого она зашипела тихо, как кобра, раздумывающая, плюнуть ядом или пока подождать.

— Заткни свою плевательницу! Три часа ночи, соседи спят!

Снова Шурик мимолетно удивился, с чего это Антонина заботится о соседях. Раньше такие пустяки никогда ее не волновали. Ее дебоши и гулянки длились до полночи, и соседи уже давно отступились, потому что, кроме хамства, ничего не получали в ответ на жалобы.

— Машину пожалела, зараза! — орал Шурик. А я из-за этого чуть жизни не лишился!

— Да мне плевать! — вполголоса ответила Антонина. — Хоть бы тебя и вовсе не было!

Оттого, что эти слова были произнесены тихо, они не произвели на Шурика ни малейшего впечатления. Он поднял с пола ботинок и запустил его в Антонину. Ботинок упал с шумом.

— Да угомонись ты! — Антонина повысила голос. — Соседи милицию вызовут!

Снова Шурик удивился — Антонина раньше и милиции не боялась, с чего это ее сейчас так разбирает?

— Что ты орешь? — продолжала Антонина. Все равно у меня машины сейчас нету, в аварию я попала!

— Да что ты? — присмирел Шурик. — А где машина?

— Да тебе-то что! — буркнула Антонина. Отвяжись от меня!

Шурик подумал еще, что раньше она бы обязательно заставила его заниматься своей «хондой», но теперь он фиг для нее что-нибудь сделает. Антонина забрала свой кусок мяса и пошла спать. Шурик вздохнул и побрел в ванную.

* * *

Ирина и Катя долго не могли угомониться этой ночью. Сначала Катя разложила на столе обрывки фотографий, которые они добыли в фирме «Аргамак» с риском для жизни, и долго их рассматривала, любуясь своим Валиком.

— Как он похудел! — вздыхала она. — Но это не оттого, что его морят там голодом. Это просто от тяжелой кочевой жизни. Где ты. Валик?

Что с тобой случилось?

— Катька, да ты что — не поняла ничего? усмехнулась Ирина. — Ничего с твоим мужем не случилось. Кочует он по своей Африке, как и кочевал, просто эти Н'Дугу сфотографировали его где-то, потом сделали фотомонтаж, чтобы тебе показать. Чем профессора красть и где-то в клетке держать, проще тебя запугать простой фотографией. Так что не беспокойся, жив и здоров твой Валик, а похудел оттого, что много двигается.

— Да? — с надеждой спросила Катя. — Тогда давай хоть мы покушаем, а то как-то неуютно…

— Вообще-то без двадцати два, — строго сказала Ирина, — кто в такое время ест?