Шашлык из ворон

В то время я писал диссертацию и был крайне признателен этим славным ребятам за бессонницу, которой они меня одарили. В результате, работая и по ночам, я защитился вдвое быстрее. На защите чуть ли не каждую фразу я завершал странным словосочетанием «где-где». Профессору сначала показалось, будто я от волнения потерял оппонента и спрашиваю, где он, но затем сообразил, что это я от переутомления заговариваюсь.

А гдегдекание мое объяснялось просто. Антик, как и Потапыч, любил музыку. Но услаждал он свой слух не щипковым инструментом, а проигрывателем. Любимая его пластинка с песней про Вологду и крутилась целые сутки. Помните? В этой песне певца как бы заедает на Вологде: то у него получается Вологда-гда, то Вологде-где. Ну, и я так полюбил эту песню, что, пока не переехал на новое место, при любом удобном случае гдакал и гдекал.

А переехал я в дом-новостройку, поселившись в нем одним из первых. Поселился и по ночам слушаю, где-где раздадутся дорогие сердцу звуки. Раздались сверху.

Зовут его дядя Костя. Он играет на гармошке и пляшет. Все пьющие люди музыкально одарены. Иногда дядя Костя приходит ко мне и просит рубль. Это несколько скрашивает мое существование. Я даю ему рубль насовсем и прошу разнообразить репертуар. По моим заявкам дядя Костя разучил несколько новых плясовых мелодий. Думаю, и докторскую напишу в рекордно короткий срок.

АНОНИМКА

Пока мне не стукнуло сорок, никто не удосужился написать на меня анонимку. Отчасти это было обидно: на других пишут, а я чем хуже? Ведь что-то анонимщиков привлекает в людях, хватает за живое, а я, очевидно, всю жизнь был для них пустым местом.

И на тебе — написали. Да так много и подробно, что у меня начисто обида прошла: недаром столько лет ждал. И облик у меня из этого документа вырисовывался колоритнейший.

Оказывается, я отлавливаю у себя дома тараканов, которых специально культивирую, скрещивая черных с рыжими для получения особо вредного вида, и, посадив их в спичечные коробки (по пять штук), подбрасываю в портфели сослуживцев. Именно этим и объясняется тот факт, что в домах наших работников в последнее время расплодились тараканы. Особенно активно я снабжаю насекомыми нашего директора.

Моя близкая родственница, а точнее двоюродная сестра моей первой жены, приобрела импортный унитаз голубого цвета, а поскольку данный прибор — моя давнишняя мечта, в чем я неоднократно признавался своим коллегам, не свидетельствует ли это о том, что я вот-вот брошу свою вторую жену и вернусь к первой?

Кроме того, недавно меня застукали с Клавдией Антоновной, нашей секретаршей. В надежном месте хранится магнитофонная запись нашего разговора. Дословно приводится записанный текст:

— Нет ли у вас, Клава, синего карандаша?

— Синего нет, есть красный (произнесено кокетливо).

— А нет ли у вас, Клава, дырокола?

— Дырокол есть, но он неисправен (произнесено с большим чувством).

— А не пойти ли нам, Клава, пообедать?

— С огромным удовольствием! (Произнесено со страстью.)

Из этого разговора само собой вытекает, что я соблазняю беззащитную женщину.

Далее. Месяц назад по соседству со мной ограблен хозяйственный магазин. В ту ночь мне звонили домой. Телефон не отвечал. Нет никакого сомнения, что шайка грабителей, состоящая из меня и моей жены, проникла в магазин и унесла ценностей на общую сумму 725 рублей 11 копеек. Уличают нас следующие обстоятельства: после ограбления магазина моя жена постоянно стирает (надо же изводить награбленный порошок!), сам я все время что-то заколачиваю (а иначе куда девать пятнадцать ящиков гвоздей, похищенных из магазина?).

И вообще я подпольный миллионер. На работе обедаю подозрительно скромно. Ем каши и паровые котлеты, чтобы подчеркнуть свою финансовую несостоятельность. Но иногда я не выдерживаю и, забыв о конспирации, беру роскошную закуску, цыпленка-табака и прожигаю трешник. Это и выдает меня как подпольного миллионера.

— Ну что скажешь? — спросил директор, ознакомив меня с письмом.

— Рад, что наконец-то обратили на мою скромную персону внимание, — признался я. — А то как вол вкалываешь и никто доброго слова не скажет. Вы, например, товарищ директор, больше двух лет не интересовались моей особой. Я крайне признателен автору анонимки — он организовал нашу встречу. Благодарю его и за высокую оценку моих деловых качеств.

— Не спятил ли ты, братец? — изумился директор. — Какой-то негодяй мажет тебя дегтем, а ты его благодаришь!

— Пусть мажет, — сказал я. — Но одновременно он аттестует меня как башковитого, энергичного человека. Чтобы обчистить магазин, нужно и план ограбления заранее набросать и продумать все детали, нужна смелость. Вы, товарищ директор, на одном собрании назвали меня робким, неинициативным. А я не робкий, я скромный. И не выставляю напоказ свою деловитость. Выходит, этот клеветник лучше разобрался во мне, чем вы, товарищ директор.

— Странная любовь к анонимщик? — вздохнул директор. — Лично я не намерен принимать всерьез эту пакость.

Он скомкал письмо и швырнул его в корзину. Я вскочил, достал из корзины письмо и, разгладив его, положил перед директором.