Шатаут (ЛП)

— Я буду, обещаю, — сказала я. — И я хочу услышать всё о том, как проходит визит к семье Бишопа и есть ли какие-либо предложения.

Она заартачилась.

— Чёрт возьми. Я люблю этого парня, но я так не готова ко всей этой путанице.

Я закатила глаза от этой красотки.

— М-хм.

Она подхватила сумку и оставила меня одну, чтобы завершить сборы. Я уезжала во второй половине дня. Папа ехал сюда, чтобы забрать меня и отвезти все мои вещи домой. Я определённо пригоню свою машину сюда в следующем семестре: хватит с меня того, что я вечно без транспорта. Мне хотелось исследовать шире и другие места, например, Новый Орлеан или Шривпорт.

Я села на свою теперь уже не заправленную кровать и позволила эмоциям взять верх. Это было такое напряжённое время в моей жизни. Я позволила тому, что Ригли сказал, сначала разозлить меня. Я была так зла, что написала ему полдюжины писем, крича на него и заявляя, что надеюсь больше никогда его не увидеть. Но потом я попыталась найти разумное зерно в словах. Я произносила их вслух. Я слушала, как сама их говорю. И когда это сделала, я действительно впервые услышала их.

Прошлое осталось в прошлом.

Мне нужно было отпустить его. Мы были детьми. Я была так убита горем из-за его слов, тех, сказанных однажды во время Пасхи, что никогда не отпускала это. Я позволила этому диктовать всё, что делала, взрослея. Не было такого, чтоб меня совсем не приглашали на вечеринки или посиделки. И у меня, конечно, была возможность заводить друзей. И было чувство, которое я носила в себе в течение многих лет, хотя должна была сбросить его, как вторую кожу. Чем больше я думала об этом, тем больше смысла видела.

Здесь уже не старшая школа, и он прав в этом. Взгляды, которые, как мне казалось, я получала от людей — кроме Ливи — не были презрительными или подразумевающими обидные вещи. Это я говорила себе, что «деревенщина» и недостойная. Я пометила ярлыками всех, включая себя.

Недостойная.

Последние несколько недель казались пустыми без Ригли в моей жизни. Он был подобен яркому маяку счастья, согревающему меня простой мыслью о нём. У него был способ заставить меня чувствовать себя хорошо. Он заставил меня почувствовать себя любимой. Но я бы хотела, чтобы он на самом деле понял, что доверился кому-то, кто так ненавидел меня.

Слова, которые звучали так похоже на прошлое, извергались из его уст, и я хотела знать, почему. Итак, я солгала. Я не стану преуменьшать, что много значило для нас обоих. Но это было ново. Я не знала правил, как встречаться с парнем. И, уж конечно, не знала правил, когда дело дошло до встреч с парнем, с которым я выросла, и до того, как рассказать об этом людям.

Раздался стук в дверь, и вошёл мой отец.

— Эй, принцесса, я здесь.

— Папа! — я вскочила с кровати и кинулась его обнимать.

Он помог снести коробки вниз, и мы загрузили машину для долгой поездки домой. Я была благодарна ему. Я также была благодарна за то, что он не был таким шумным или болтливым, как моя мама. Он чувствовал, что со мной что-то не так, но не пытался выведать.

***

Первые дни дома я провела в спортивных штанах, запойно пересматривая «Холостяка» и объедаясь «Ben and Jerry’s» (прим. пер.: марка мороженого в США). Я знала, что так будет. Разбитое сердце и лучшее мороженое на земле — вот что ждало меня в будущем после прошлого с Ригли. На третий день моего пребывания дома, около полудня, моя мама вошла в гостиную, выключила телевизор и встала перед ним.

— Ладно, я позволила тебе достаточно поваляться. Теперь время быть матерью. Что происходит?

Поставив пинту мороженого на журнальный столик, я поправила грязную футболку. Я не переодевалась со вчерашнего дня.

— Ничего на самом деле. Просто ленивая студентка колледжа, наслаждающаяся перерывом в учёбе.

Она покачала головой.

— Молодая леди, я знаю, когда это просто обычные подростковые закидоны и когда что-то не так. Что-то определённо не так.

Я взглянула на неё. Она говорила серьёзно. Честно признаться, мне нечего было терять, рассказывая маме всё. Ну, за исключением отдельных моментов, о которых ей действительно не стоило знать.

Вздохнув, я погладила диван, и она села рядом со мной. Я начала… ну, с самого начала. Та Пасха, школьные моменты, все те вещи, которым я решила больше не позволять влиять на меня, и, наконец, всё о Ригли. К тому времени, когда я закончила, прошло два часа, мама доела мороженое и плакала прямо со мной, когда я сказала, что чувствую себя потерянной.

— О, дорогая, ты знаешь, что всё будет хорошо, не так ли?

— Да, в конце концов. Я просто не знаю, что должна делать. Отпущу ли я это вместе с ним или заставлю его выслушать меня?

— Заставишь его выслушать, конечно, — она ухмыльнулась. — Мы, женщины, заставляем их слушать, когда мы готовы говорить. Как думаешь, как я так долго смогла удерживать твоего отца рядом?

Я улыбнулась.

— Окей, но как?

— Хэдли, только ты знаешь ответ на этот вопрос, — она положила руку мне на бедро и погладила его. — Ты умная девушка, ты разберёшься.