Шатун

Кудесник Сновид остановился и поднял руку. Подчиняясь этому жесту, замерли все участники шествия. В затылок Клычу тяжело дышал купец Верига, а его приказный усердно сопел ошуюю хозяина. Клычу показалось, что Веригин приказный переглядывается с Садко, но времени на расспросы не было. Ведуньи окружили кудесницу Всемилу, а боготуры и Ратибор – боярина Драгутина. Через какое-то время и женщины и мужчины отступили назад, встав рядом с кудесником Сновидом. Боярин Драгутин обнаженный стоял посреди ложницы, а кудесница Всемила куда-то исчезла. Клыч вдруг обнаружил, что пропала не только передняя стена, столь надежная на вид, но и потолок, во всяком случае, над таинственным ложем мерцали холодные звезды. Ложница была освещена только слабым лунным светим, но тем не менее всем было хорошо видно, как шагнул к ложу боярин Драгутин. Как только боярин возлег на ложе, оно засветилось странным голубоватым светом и сдвинулось в глубь ложницы, туда, где по всем приметам должна была находиться еще одна стена. Зрители то ли устали удивляться, то ли просто обмерли. Никто не издал ни звука, когда над головой боярина вспыхнул зеленоватый свет, а из этого света появилась обнаженная женщина, ступавшая по воздуху, словно по тверди. И как только приподнявшийся на ложе боярин Драгутин коснулся раскрытой ладонью ее тела, свет, исходивший от женщины, стал просто нестерпимым для глаз. А когда Клыч наконец глаза открыл, то едва вновь не зажмурил их от испуга. Ложе было не одно, их было целых пять, и на каждом из них боярин Драгутин ласкал женщину, которая была то ли богиней Макошью, то ли кудесыицей Всемилой. Слабые сердцем простолюдинки от этого зрелища впали в беспамятство, и иных уже уносили прочь Макошины стражницы, но мужи пока держались, хотя у Клыча лицо покрылось потом. Стон богини заставил Клыча вздрогнуть. Это был стон наслаждения, но сила и накал его были такими, что мечник ни на секунду не усомнился, что так упиваться любовью может только богиня. Стоявший рядом с Клычем Садко икнул от испуга. Веригин приказный всхрапнул жеребцом. Вновь вспыхнувший нестерпимый свет заставил Клыча прикрыть глаза. А когда он их открыл, то ложницы уже не обнаружил, а увидел глухую стену, взявшуюся неведомо откуда.

Не каждому в этой жизни доведется видеть богов, а вот Клыч видел и теперь прикидывал в уме, чем это может для него обернуться в будущем. И выходило, что ничего, кроме блага, от участия в свадьбе богини с даджаном ждать не приходится. Как мужчина опытный в любовных утехах, Клыч без труда определил, что богиня осталась довольна стараниями боярина Драгутина. Надо полагать, теперь ее расположение прольется на всех мужчин, стоявших подле ложа, а значит, и женщины будут к ним ласковее по меньшей мере вдвое против прежнего.

Более к столу никого не звали, да и не до пира было людям, пережившим столь таинственное событие. И мечники, и простолюдины повалили во двор, освежиться. Здесь, во дворе городца, не было ни кудесника Сновида, ни ведунов, а потому можно было обменяться впечатлениями, не стесняя себя в выражениях. Впрочем, потрясение было настолько сильным, что у многих связная речь не шла с языка. Зато восклицаний было много, а кроме того, все, как один, бросились пить воду, словно трудились вместе с боярином Драгутином на таинственном ложе.

– Так оно и есть, – откликнулась Макошина копейщица на вроде бы шутливое замечание Садко. – Боярин Драгутин брал силу у всех мужчин, стоявших рядом, ибо для ублажения богини сил одного человека недостаточно.

Словам копейщицы поверили сразу. Каждому приятно было сознавать, что он не только наблюдал, но и участвовал в благом деле общей жертвы богине Макоши, повернувшей ныне свой светлый лик к мужам славянским.

Несмотря на позднее время, ворота городца распахнули, дабы выпустить смердов, которым не терпелось поделиться своими впечатлениями с односельчанами. Все та же Макошина копейщица во всеуслышание заявила, что богиня не налагала обета молчания на гостей свадьбы, а потому каждый волен рассказывать ближним и дальним обо всем увиденном в Торусовом городце.

Клыч с любопытством поглядывал на словоохотливую копейщицу. Ростом женщина была чуть ли не с Клыча и колонтарь носила с легкостью.

– Ты бронь сняла бы, – посоветовал мечник. – Стены в городце надежные.

– Как закончу службу, так сразу и сниму, – отозвалась женщина, поглядывая с усмешкой на заботливого Клыча.

При неверном свете факелов мечник все-таки определил, что женщина не только станом пряма, но и лицом приятна. Не знай мечник, что перед ним Макошина стражница, мог бы принять ее за безусого отрока. Хотя по годам его новой знакомой за два десятка уже перевалило. А если судить по ухваткам и уверенному взгляду, то повидала она в жизни немало.

– И давно ты в Макошиной страже?

– Сызмала. Сколько себя помню, столько в Макошином городце и живу.

– Тяжело, наверное, одной без мужа? – закинул удочку Клыч.

– Не раскатывай губенку, – огрызнулась женщина.