Шатун

— Как сказал тогда почтенный Моше, — улыбнулся Драгутин, — ближники редко бывают умнее своих богов, а Кибела на редкость вздорная богиня. Увы, за двенадцать лет ничего не изменилось: все так же вздорна Кибела и все так же глупы ее жрецы.

Стрелы были пущены, и одна из них даже задела щеку метнувшегося в сторону Драгутина, но этих стрел оказалось меньше, чем он ожидал. Краем глаза боярин успел заметить, что по меньшей мере половина подручных Везила вылетели из седел раньше, чем успели спустить тетивы своих луков. А из-за разлапистых елей уже неслись в полный мах всадники, потрясая мечами. Драгутин рванулся было вперед, чтобы достать Везила, но его остановил чей-то голос:

— Бахрам мой кровник, боярин, не вмешивайся в наш спор.

Везиловы подручные не проявили ни доблести, ни умения, и в мгновение ока были порублены расторопными противниками. Везил, однако, еще отмахивался мечом от наседающего угрюмого молодца. Опознав среди своих спасителей боготура Осташа, Драгутин предположил, что угрюмый молодец, скорее всего, сын Веско Молчуна. Везил был опытным рубакой, но боги были сегодня не на его стороне. Меч Молчуна, описав дугу, пал на склоненную голову Везила, и все закончилось для жреца в этом мире.

— Твое счастье, воевода, что мы оказались поблизости, — усмехнулся кряжистый мечник, подводя Драгутину Везилова коня.

— Это не счастье, — возразил боярин, садясь в седло, — это воля богов.

— Пусть так, — согласился мечник, — но если бы не Горелуха, то быть бы тебе мертвым.

Дружина боготура Осташа была немногочисленной, не шибко справно снаряженной, но расторопной, как успел отметить за время короткой стычки Драгутин.

— Буду жив, в долгу перед вами не останусь, — пообещал боярин.

Кряжистый мечник, которого звали Добротой, отказался, однако, покидать боярина на виду урсского стана.

— Урсы слышали наши крики, — пояснил он. — Обнаружив убитых, они решат, что ты, воевода, прячешь своих мечников в кустах с недобрыми намерениями.

— Ладно, едем, — согласился с Добротой боярин. — Но с урсами буду договариваться я, а ваше дело молчать и не обнажать мечей, что бы на ваших глазах ни происходило.

Урсский дозор объявился очень скоро. Один из урсов поскакал было к залитой кровью поляне, но быстро вернулся и что-то прошептал на ухо старшему.

— Ведите нас к гану Сидоку, — приказал Драгутин, — мы договорились с ним о встрече.

Старший не стал возражать, смерть чужаков не произвела на урсов особого впечатления, из чего Драгутин заключил, что Везил охотился на него по своему почину, не ставя в известность урсских старейшин.

Глава 25 СУД ЛЕСНОГО БОГА

В стане урсов гостей, похоже, не ждали. Простые ратники разглядывали пришельцев с интересом. Все взоры были обращены на боярина Драгутина и ехавшего рядом с ним боготура Осташа, в котором по рогатому шелому сразу же опознали недруга. Урсы не любили ближников Велеса-бога и имели для этого веские основания.

Доброга с любопытством оглядывался по сторонам. Не то чтобы он никогда прежде не сталкивался с урсами, но в таком количестве да еще вооруженными ему видеть их не доводилось. По указу князя Всеволода, урсам запрещалось появляться вооруженными в радимичских городах и селах. Но, как теперь убедился собственными глазами Доброга, дедовские мечи и секиры урсы хранили бережно, вероятно, для того, чтобы в удобный момент обрушить их на славянские головы.

Полотняных шатров в урсском стане почти не было, зато по всей поляне были разбросаны шалаши из еловых лап, строить которые урсы большие мастера. Однако большинство простых ратников расположилось прямо у костров, благо мороз стоял небольшой, а ветра и вовсе не было. Единственный шатер, предназначенный для урсской старшины, возвышался в самом центре стана, именно к нему и направились незваные гости. Внутрь пропустили только боярина Драгутина и боготура Осташа, всех остальных остановили еще на дальних подступах. Прибывшие против разумной меры предосторожности не возражали, а потому урсы быстро успокоились и даже пригласили Осташевых мечников к огню. Доброга принял из рук ближайшего ратника предложенный взвар, чем, кажется, слегка того удивил. Урс, привечавший Доброгу, был плечистым мужчиной средних лет с насмешливыми серыми глазами.

— За что вы порубили Бахрамовых людей? — спросил он у гостя под настороженными взглядами соплеменников.

— Бахрам был кровником моей семьи, — спокойно пояснил Доброга. — Двадцать лет назад он убил моего брата Веско.

— Бахрам был ближником Кибелы, — сказал пожилой урс. — Не боишься мести великой богини, радимич?

— Сроду баб не боялся, — хмыкнул Доброга, — будь они хоть трижды богини. Иное дело Макошь, она мать всех славянских богов, а потому я готов ее чтить.

— А говорят, что Кибела и Макошь — это одна и та же богиня, — поправил гостя молодой урс.

— Да где ж — одна?! — удивился Доброга. — Макоши в наших землях служат только женщины, а этой Кибеле и мужчин заставляют кланяться. А иные ее жрецы, чтобы богине угодить, лишают себя мужского естества — это как, по-твоему, правильно?