Шатун

Над головой Искара затрещала сорока, он вздрогнул от неожиданности и в сердцах плюнул себе под ноги. Шатун обогнал отрока и пошел впереди, торя дорогу. Идти за ним следом было легче, но все-таки не настолько легче, чтобы ноги сами несли Искара по тропе. А «недалеко» зеленоглазой растянулось еще верст на десять по меньшей мере. У Искара не раз возникало желание сесть под разлапистую ель и перевести дух. Пока он крепился, но ненависть к посланцам чужого мира нарастала в нем с каждым шагом. Вот так будут век водить между деревьев, а то и вовсе уведут в Страну Забвения, где окоченеет Искарова душа. И растопить тот вечный лед будет некому. Наверное, Данбор не станет справлять тризну по Искару, поскольку он не в битве пал, не на охоте заломан, а просто сгинул без следа, как и не жил среди людей. Все односельцы уверены, что Искар от нечистого рожден, а потому, справляй или не справляй по нему тризну, не пустят его славянские боги в Страну Света.

— Пришли, — сказала зеленоглазая в тот миг, когда Искар уже собирался упасть на снег.

Радости отрок не почувствовал, но облегчение испытал. Дай чему радоваться-то, если впереди сплошная неизвестность, а все, чем он дорожил в жизни, осталось далеко позади. Искар огляделся, но так и не понял, куда их, собственно, занесло. То ли холм, то ли гора, жилья нигде не видно, и всюду сплошные заросли, куда ни кинь взгляд.

— Не вздумай здесь Драгутина называть Шатуном, — шепнула ему зеленоглазая. — А меня зови Ляной.

Искар вздохнул, зябко повел плечами и полез вслед за колдуньей в жуткую дыру, расположенную в стволе дуба-старца, куда уже успел нырнуть Шатун. Земля выскользнула из-под ног Искара, и, ударившись обо что-то твердое, он рухнул в пустоту.

— Ох, увалень, — пыхнула на него гневом зеленоглазая, которую он задел при падении. — Чистый медведь!

Кабы не темнота, то Искар, возможно, отвесил бы ей хорошего леща, а так он не сразу разобрался, откуда доносится ее голос.

— Сюда иди.

Свет неожиданно резанул по глазам Искара, заставив его зажмуриться. А когда отрок открыл глаза, то обнаружил в трех шагах от себя рослого мужчину, облаченного в бычий кожух мехом внутрь, надеваемый в зимние холода под кольчугу. Следы железных колец четко выделялись на потемневшей от времени коже. А поодаль от воина на камне лежали меч и секира на длинной деревянной рукояти.

— Вузлев, — назвал себя воин и протянул Искару раскрытую ладонь.

Искар, как и положено обычаем, немедленно показал свою. Ладони встретились и тут же разошлись — как подтверждение тому, что встреча будет если не дружеской, то мирной.

Искар обвел глазами пещеру и обнаружил еще одного человека, который спокойно сидел у очага.

— Это мой служка, — махнул в его сторону рукой Вузлев. Вузлев был молод, лет на пять постарше Искара, гибок, если судить по движениям, ловок, несмотря на рост и широкие плечи. Впрочем, рядом с Шатуном он смотрелся почти хрупким, что не без удовольствия отметил Искар. Зато Искару не понравились взгляды, которые Вузлев бросал на Ляну. Он даже сам не понял, почему так разозлился на приветливо обошедшегося с ним воина.

— Князь Всеволод ждет тебя, Драгутин, — сказал Вузлев присевшему на обрубок дерева Шатуну. — Двадцать боготуров[8] готовы выступить с тобой хоть завтра.

— Мне нужны лошади, — спокойно сказал Драгутин, беря из рук слуги Вузлева чашку с похлебкой.

— Лошади и возок ждут тебя у выхода. Щек проводит тебя к князю.

— А ты?

— Я поеду верхом, мой путь лежит к Перуновым ближникам.

— Да поможет тебе Велес в твоих трудах.

Искар разговор слушал вполуха — по той простой причине, что он его не касался. Но все-таки порадовался про себя, что их с Вузлевом пути расходятся. Нельзя сказать, что ему не поглянулся ближник князя Всеволода, но почему-то захотелось, чтобы эти серые глаза оказались подальше от глаз зеленых. Тем более что Ляна не забывала отвечать на знаки внимания, оказываемые ей Вузлевом, обворожительными улыбками. Искар ее за эти улыбки возненавидел, хотя, казалось бы, какое ему до колдуньи дело. Он почему-то решил в эту минуту, что Ляне нет тех двухсот лет, о которых она говорила в медвежьем капище, разве что от силы двадцать. Иначе бы она не стала пялиться столь откровенно на первого же подвернувшегося добра молодца. Уж за двести лет можно было на всяких мужей налюбоваться — от юнцов до глубоких старцев.

— Пути небезопасны, — сказал Вузлев. — А на тебя и вовсе открыта охота.

— Митус?

— Да. Своих хазар он в наши леса не пришлет, но разбойную ватагу из шалопуг набрать нетрудно.

— Нас голыми руками не возьмешь, — усмехнулся Драгутин. — Отобьемся.

— Мечи и луки в розвальнях, Щек покажет. — Вузлев кивнул на своего человека. — А мне пора. Да поможет тебе Даджбог.