Шатун

Соблазн был велик, но Глузду не хотелось выбиваться в первачи ценой кровавой междоусобицы. Другое дело, что распрю затевал не он и его согласие или несогласие ровным счетом ничего не решало. В случае несогласия Глузда, скорее всего, ждет участь вечного изгоя, скитающегося среди чужих людей до самой смерти. А мечник за эти месяцы уже хлебнул горечь изгойства полной мерой. Жить так, как живет Хвет, ему не под силу, душа рвется в привычный мир, а вернуться туда он может, только одолев своих врагов. Судьба кагана Битюса Глузда не волновала вовсе. Князя Всеволода ему было жаль, но ведь Всеволод не скажет и слова в защиту Глузда, не захочет ссориться с Рогволдом из-за простого мечника. Да что там Глузд, если Всеволод не защитил даже князя Твердислава. За убитого Твердислава Глузд еще должен посчитаться с Драгутином. Родовой пращур не простит мечнику, если он не отомстит убийце, который и не боярин даже, а оборотень.

– У этого оборотня своя цель, – продолжал нашептывать Хвет. – Хабал говорит, что Драгутии-Лихарь проник во все тайны малоазийских богов. А из тех богов далеко не все служат Свету – немало и таких, что служат Тьме. Неизвестно еще, кого этот оборотень нам на шею посадит, если его не извести. Хабал сказал, что в Драгутине-Лихаре зреет страшная сила и если эта сила дорвется до Слова, то на всей земле может наступить мор и силы Тьмы будут править пир на наших костях. Хабал-то ясновидец.

– Что ж твой ясновидец за двадцать лет не смог разобраться, кто перед ним?!

– Так ведь этого оборотня даже кудесники славянских богов не смогли раскусить, – горячо запротестовал Хвет. – И кудесник Сновид, и кудесник Солох, и кудесник Вадимир оказались бессильны. Не говоря уже о кудеснице Всемиле, которая полностью оказалась в руках этого дэва.

– Дэвы – это еще что такое? – поразился Глузд.

– Дэвами в Персии зовут злых духов, которые пируют в Стране Забвения на костях оступившихся в нашем мире людей.

– Мало нам своей нечисти, так нате вам – персидскую! – расстроился Глузд.

– И я о том же говорю, – поддержал его Хвет. – Этого оборотня нужно извести, иначе по его стопам в радимичскую землю хлынут злые духи, с которыми нам не совладать.

– А кто будет его изводить? – насторожился Глузд, у которого пропала охота мстить боярину-дэву.

– Шатуненка на него натравим и божьих ближников, – зло ощерился Хвет. – Есть у Рады один замысел, но требуется наша помощь в его осуществлении.

– А с какой стати Шатуненок вздыбится на родного отца?

– Это уже забота гана Багуна. Шатуненок пока не знает, что злой дэв приходится ему отцом.

Глузд почувствовал, что если он еще хотя бы семидницу пробудет в стане колдуна, то у него окончательно скиснут мозги, как скисли они у хазара Хвета.

– Может, врут они, эти твои Хабал и Рада? – раздраженно заметил Глузд. – Обидно им стало, что даджан обвел их вокруг пальца, вот они и несут околесицу.

– Врут Хабал с Радой или нет, в этом нам с тобой еще придется убедиться, – хмуро отозвался Хвет. – Рада собирается открыть глаза князю Всеволоду на темные делишки оборотня, а нам придется ей помогать.

В чистые намерения вилявой женки Глузд не верил, но возражать Хвету не стал. Мечнику до смерти надоел Хабалов стан, и он рад был выбраться отсюда под любым предлогом. А далее жизнь покажет, куда ему повернуть своего коня.

Глава 14 ЗАБРОШЕННОЕ ЖИЛИЩЕ

В соседние выселки отправились впятером: Искар, Осташ, Доброга, Малога и ведунья. Искар хотел оставить Ляну в Данборовом доме, но та отказалась наотрез, и пришлось взять ее с собой, хотя толку от нее в предстоящем деле никакого, а в случае драки она и вовсе станет обузой. Пока же Ляна сидела на крупе вороного и обиженно молчала. Искар на ее обиду внимания не обращал, справедливо полагая, что за время долгого пути по заснеженному лесу эта обида растрясется да вымерзнет. Мороз, правда, начинал слабеть, но в любом случае у очага девушке было бы теплее, чем в продуваемом ветрами лесу.

Искара удивило, что Данбор с Лытарем в первый миг приняли Ляну за Милицу. А тут еще ведунья вздумала морок наводить на Брыля. Морок, правда, пошел на пользу делу, но Искару выходка ведуньи не понравилась, о чем он ей сказал без обиняков.

– Никакого морока я не наводила, – возразила Ляна. – А уж тем более на Лытаря с Данбором.

– Что же они, по-твоему, лицо родной сестры запамятовали за эти годы?

– Наверное, запамятовали, если обознались.

– И Брыль запамятовал?

– Откуда мне знать! – огрызнулась ведунья. – Может, я случайно похожа на твою мать.

Все может быть, конечно. И Данбор, и Лытарь ждали все эти годы возвращения сестры и, наверное, в глубине души надеялись, что взращенный в семье Шатуненок, наделенный от отца колдовской силой, сумеет вырвать мать из лап нечисти. И, увидев в полутьме Ляну, они решили, что чудо возвращения свершилось.