Шатун

Хазары мигом сорвали луки, но стрелять им, к счастью, не пришлось. Ибо, к большому удивлению гана Горазда, из зарослей навстречу его дружине вышли Будимировы мечники Глузд и Брех, которых он никак не ожидал здесь встретить.

Мечникн заговорили наперебой, так что Горазд не сразу понял, что в городе Берестене, куда он так стремился, теперь всеми делами заправляет совсем другой человек. Кровь ударила гану в голову, а пальцы побелели от напряжения на рукояти меча. Гнев, впрочем, был бессильным, а расправа над оплошавшими мечниками только уронила бы авторитет гана в глазах хазар.

– Если бы не щенок Осташ, то все получилось бы как задумывали, – сокрушенно вздохнул Глузд.

– Не только в Осташе дело, – возразил Брех. – Стражники переметнулись на сторону Рогволда. А в городе таилось немало сторонников Вузлева.

– Вузлева? – удивленно переспросил ган Горазд.

– Так разве бы Рогволд захватил город, если б ему не помогли Велесовы волхвы! Более сотни мечников привел с собой внук кудесника Сновида. И «белые волки» причалили на ладье к пристани.

– А ган Митус? – спросил Ицхак.

– Ган Митус две трети своих людей потерял под Берестенем, а с остальными чуть жив ушел.

Весть о поражении гана Митуса Горазда не огорчила, скорее он испытал чувство, очень похожее на злорадство. Толстому гану этот ушат холодной воды, выплеснутый на голову божьими ближниками, поможет, надо полагать, избавиться от спеси.

– Рогволд принародно дал слово, что отдаст за Осташа Злату, если волхвы удостоят его боготурского звания.

Горазд за всеми обрушившимися на его голову неприятностями как-то упустил из виду, что в детинце утерянного города осталась его жена. Обещание Рогволда передать ее другому иначе как кровное оскорбление расценивать было нельзя. Жену, честно сказать, Горазд не любил, и выходка Рогволда не затронула его сердца. Зато чести гана был нанесен серьезный урон.

– Смерть изменнику! – крикнул Свищ, и все хазары дружно его поддержали.

Что там ни говори, а этот приблудный щенок, невесть за какие заслуги обласканный ганом, уронил не только свою честь, но и честь всего хазарства. А произошло это потому, что ганы стали брать в свои дружины кого ни попадя, не считаясь с обычаями предков. Для таких выскочек слово, данное гану, пустой звук.

Горазд речь Свища прерывать не стал, выслушал обидные для самолюбия слова молча, признавая тем самым его правоту. Молчание гана понравилось хазарам. То, что ган оступился беда поправимая, плохо будет, если он правдивого слова слушать не захочет. А речь простого хазара часто бывает не глупее речей старшин. Осташ не только Горазду нанес обиду, но всей дружине, всему роду и всей верви. И за то, что он на чужую жену глаз положил, и за то, что изменил своему гану, кара ему одна – смерть. А уж чьей рукой будет порушена жизнь Осташа – не важно. Каждый хазар, давший слово гану Горазду, каждый, кто не чужд ему по крови и роду, обязан, если случай представится, свершить суд. А если не представится, то хазары сами должны этот случай создать.

Хазарский круг, выслушав речь Свища, признал его правоту и постановил: изменника Осташа извести любым способом, но ни рода, ни семьи его не трогать, ибо на службу родовичи того щенка не посылали, а действовал он по своему почину, за который семья и род не в ответе.

Ган Горазд в свою очередь поблагодарил хазар за поддержку и назначил за голову Осташа плату двадцать гривен серебром. Что же до утерянного Берестеня и не взятого Листянина городца, то ган признает свою вину. Правда, поражение случилось не по недостатку разума, а исключительно из-за предательства. Впредь гану наука: не доверяйся чужакам. Дедовы обычаи тоже взялись не с ветра, за ними мудрость щуров, никогда не ронявших хазарской чести.

Покарать изменника Осташа вызвались Глузд с Брехом, у которых были личные счеты с вилявым отроком, а также Гудяй с Хветом, которые ганскую обиду восприняли как свою. Ну и двадцать гривен серебром на дороге не валяются.

– Если доставите мне отрока живым, то я вам сверх оговоренного вдвое приплачу, – пообещал Горазд.

Он велел выделить Глузду и Бреху заводных[23] коней и снабдить оружием и припасом. Дело им предстояло свершить нешуточное. И не щенка Осташа им следовало опасаться, а божьих ближников, которые заимели на хазар большой зуб.

– Про шатуненка не забывайте! – крикнул Горазд вслед отъезжающим мечникам. – Если сможете убить, то убейте. Но в любом случае остерегайтесь сына оборотня.