Щедрый Буге (СИ)

После плотного ужина, разморенные жаром печки и горячим чаем, мы повалились на толстые спальные мешки.

По брезентовым скатам палатки уютно перебегали отсветы огня, пробивавшегося сквозь щелки печурки.

- Что-то потно стало. Подними полог, - подал голос Лукса.

Пахнуло прохладной свежестью. Спать расхотелось, и я стал

расспрашивать охотника о его лесном племени, обитавшем в самых глухих местах сихотэ-алинской тайги. Трудно поверить, но из-за оторванности от внешнего мира оно еще совсем недавно жило по законам родового строя.

Лукса вынул изо рта короткую трубку, с минуту помолчал, собираясь с мыслями, и неспешно стал вспоминать, глядя на переливчатые угли в печи.

Слушая, я живо представлял картины недавнего и в то же время такого далекого прошлого.

...Крохотное стойбище на берегу порожистой реки Сукпай - с десяток островерхих, крытых корой чумов, прилепившихся к подножью лесистой сопки. На кострах дымятся котлы с похлебкой. Невдалеке женщины отминают, коптят кожи зверей и тайменей. У одной из них в удобной заплечной люльке сладко спит младенец. В чумах, в женской половине,

6

старухи шьют из уже выделанных кож улы* и одежду. Из бересты ладят посуду. Тут же, на кабаньих и медвежьих шкурах, копошатся карапузы - будущие охотники. Вдоль косы, между навесов с юколой, бегают черные, как воронята, ребятишки. У подошвы сопки старики, ловко орудуя инструментом, мастерят - кто легкие нарты, кто ходкую оморочку** для предстоящих перекочевок. Молодые, сильные мужчины ушли с собаками на охоту, однако не многие вернутся с добычей. Тайга хоть и богата зверьми, да копьем много не добудешь, а для тех нескольких ружей, купленных когда-то у китайских торговцев, давно уж нет боеприпасов.

Зачастую и так немногочисленное племя потрясают опустошающие эпидемии, разбойничьи нападения жестоких хунхузов, межродовая вражда...

*Улы - кожаная обувь с матерчатым запашным голенищем и завязками.

**Оморочка - маленькая долблёная лодочка.

Меж тем негромкий голос Луксы продолжал:

Как дошла Советская власть, стало легче. Бесплатно дома строили; карабины, патроны, продукты, посуду, инструмент давали. Перед войной хозяйства на Саях и Джанго были. Я в "Красный охотник" на Саях записался.

- Погоди, ты же говорил, что ваш род по Сукпаю кочевал.

- Оттуда я ушел мальчишкой. Через год, как отца с матерью после сильной болезни потерял. Мать шибко любил. Все ее серебряные украшения

ней ложил. Осенью двуногий шатун могилу открыл и всё унес! Однако, как лед сошел, в Тигровой протоке кое-что нашли в карманах утопленника. У меня сохранилось только вот это: Лукса расстегнул ворот рубашки и показал висевшую на шее небольшую серебряную фигурку улыбающегося человека с узкими щелочками глаз и пухлыми щеками. Судя по размеру живота и халату с замысловатыми узорами, человечек этот был далеко де бедный. На его поясе, в углублении, таинственно мерцал бирюзовый камешек, а на спине выгравированы четыре иероглифа.

Что здесь написано?

7

Не знаю. Спрашивал у экспедиции, тоже не знают. Просили дать "китайца" показать ученым. Как дашь? Память! Старший с экспедиции знаки рисовал. Обещал письмо писать, да забыл, пожалуй.

А сейчас в Саях и Джанго почему не живут?

Так апосля всех в одно хозяйство собрали, елка-моталка. Ниже Джанго Гвасюги построили. Зачем так делали? Теперь все там в одной куче живем. Как живем - сам видел.

Бесспорно, многое изменилось в жизни удэгейцев, но основные занятия остались прежними. Летом охотники заготавливают панты*, корень женьшеня, элеутерококк, кору бархата амурского, ягоды лимонника, винограда. Осенью и весной ловят рыбу. Зимой промышляют пушнину, диких зверей.

*Панты - неокостеневшие рога изюбря, пятнистого оленя, марала. В пантах заключена большая сила:

старикам она возвращает молодость и радость, у больных изгоняет хворь.

Бывалый промысловик, взволнованный воспоминаниями замолчал, курил трубку за трубкой. В палатке слоился сизый дым.

Я вышел подышать свежим воздухом и застыл, потрясенный.

Взошедшая полная луна озаряла тайгу невообразимо ярким сиянием. Небо не черное, а прозрачно-сиреневое, и на нем не сыскать ни единой звездочки. Кедры вокруг - словно былинные богатыри, В просветах между ними вспыхивали бриллиантовыми искорками крупные снежинки. Река перламутром выливалась из-за поворота и, тускнея, убегала под хребет, заглатывавший ее огромной пастью. Было ощущение, что я попал в сказку!

Позвал Луксу. Он тоже потрясен, и что-то шепчет на своем языке. Притихшие вернулись в палатку, опять пили чай, но, не выдержав, я вновь вышел под открытое небо и долго еще стоял любуясь эдакой неземной красотой. От избытка чувств вонзил в тишину ночи полурев-полустон. Эхо, недовольно откликнувшись, заметалось по распадкам и стихло в сопках.

8

ТАЕЖНАЯ АЗБУКА

Утром, пока в печке разгорались дрова. Лукса успел одеться, умыться.

Подогрев завтрак, он растормошил меня:

Вставай, охоту проспишь.

вылез из спальника, размял затекшие ноги и налил в эмалированную кружку чай.

Ты умылся? - спросил Лукса.

Холодно, - поежился я.