Щегол

Гордился до перехода в красный режим, затем по команде командира отделения «закинулся» боевым коктейлем, перетерпел последние пятнадцать секунд до обнуления, дождался появления картинки, генерируемой системой дальнего обнаружения «Ярого», и… услышал низкий рык Аллигатора:

— Парни, мы в захвате системами целеуказания вражеских кораблей! Их тут четыре… вернее, шесть. Судя по особенностям сигнатур, лягушатники. Так что бою — быть…

Вывод мог и не озвучивать: ближе к концу этого монолога возле метки нашего рейдера, подсвеченной зеленым, начали появляться такие же, но в разы более мелкие. Тут я, конечно же, переключился на первую попавшуюся камеру летной палубы и опоздал: все двадцать «боевых» «Стрижей» успели вылететь наружу!

— Дайна, предыдущую! — потребовал я, сообразив, что теряю впустую самые важные мгновения, увидел перед глазами полноценную трехмерную модель области Махотина-Зеехофера и скрипнул зубами: за мгновения моего «отсутствия» четыре самые крупные вражеские метки пришли в движение и выпустили в нашу сторону целое облако тяжелых ПКР, а возле корабля-матки появились первые истребители!

Я невольно затаил дыхание, а через несколько секунд услышал голос командира взвода и похолодел:

— Судя по расположению вражеских меток относительно метки «Ярого», эта эскадра встречает гостей системы не первый раз и определила точку схода со струны с точностью до нескольких километров. Далее, метка под номером пять — эскадренный миноносец «Сеятель», следовательно, весь этот объем пространства окружен минными кластерами, россыпями масс-детекторов и… глушилками гиперсвязи. Получается, что «Ярый» отсюда уже не уйдет. А хотя бы один наш авизо — сможет. Само собой, если мы протралим ему коридор и дадим время разогнаться…

Глава 2

26 июля 2512 по ЕГК.

…Наш «Носорог» отстрелил швартовочные замки и сорвался с места практически одновременно с двумя другими штурмовыми ботами третьего взвода, тем не менее, как-то умудрился не столкнуться с ними в момент выхода в открытый космос. Впрочем, мастерство пилотов «Ярого» уже не удивляло — за шесть с половиной минут очень быстрого и очень вязкого боя «на дистанции пистолетного выстрела» наши «Стрижи» как-то умудрились сжечь две первые волны тяжелых противокорабельных ракет и семь вражеских истребителей-перехватчиков, а сами потеряли всего две машины. Да-да, именно машины. А спасательные капсулы, отстреленные искинами, болтались относительно недалеко от рейдера и ждали подбора тяжелым, медлительным, но чертовски живучим «Пеликаном».

Само собой, немалый вклад в отражение этих атак внес и сам «Ярый», но он висел в неподвижности — само собой, относительно бортов французской эскадры и минных кластеров — поэтому оценить работу пилота крейсера не представлялось возможным. А сравнительно небольшие, но очень мощные и чрезвычайно зубастые «птички» сводили меня с ума не только фантастической результативностью, но и абсолютным безумием выполняемых маневров. Так что на их фоне черно-оранжевые штурмовые «трезубцы» нашего взвода выглядели чрезвычайно мощными, но неповоротливыми, как непарнокопытные млекопитающие Старой Земли, в честь которых и были названы.

В смысле, перли к метке вражеского корвета практически по прямой, жгли почти все, чем нас пытались приголубить лягушатники, крайне редко принимали легкие ПКР на постоянно подкачиваемые силовые поля и каждые двадцать секунд шарашили по вектору своего движения «Метлами». Системы траления минных кластеров тоже работали, как часы — почти безостановочно инициировали преждевременные подрывы приличных объемов вражеских «подарков» и, тем самым, пробивали нам три параллельных коридора.

Нас, естественно, вели, поэтому в какой-то момент отправили навстречу звено «Порывов». И обломались — «Стриж»-одиночка, разнесший в пух и прах точно такой же истребитель, заложил «невозможный» вираж и сначала связал боем, а затем фантастически красиво сжег обе машины! Тут командир корвета запаниковал и сосредоточил на нас огонь артиллерийских систем ближнего радиуса действия. Вернее, захватил все три бота системами целеуказания и… на личном опыте убедился в том, что системы подавления СНС считаются лучшими далеко не просто так — крупнокалиберные скорострелки, способные перепилить любой гражданский корабль, лупили в белый свет, как в копеечку, а в нас не попадали. Да, всего двадцать три секунды, но за это время мы успели развернуться дюзами к корвету и начали тормозить. Само собой, не в обычном, а в экстремальном режиме. И пусть при этом вектор перегрузки был направлен от груди к спине, а гравикомпенсаторы работали на предельной мощности, я балансировал на самой грани потери сознания до жесточайшего удара о борт корвета!