Щекочу нервы. Дорого

Для фантазий время было совсем неподходящее, и все же Даша не смогла сдержать себя в реальном мире. Ее сознание настойчиво атаковали картины триумфального финала: в саду у кустов сирени стоит бледная преступница, рядом понятые, Юра и она. Участковый выкапывает промасленный сверток, разворачивает и представляет на всеобщее обозрение некое хитрое орудие убийства, которое не оставляет на теле жертвы никаких следов. Откуда-то появляется корреспондент телевидения, он сует огромный микрофон под нос участковому, но тот отмахивается, и тогда микрофон берет Юра и, глядя в объектив камеры, говорит: «Я хочу сказать, что это преступление было раскрыто благодаря удивительным способностям Дарьи Верстаковой». Камера разворачивается и нацеливается своим красным глазом на Дашу. Даша печально улыбается и убирает со лба упавший локон. Она чертовски хороша! «Нет, – мягко возражает Даша. – Способности здесь вовсе ни при чем. Просто я очень, очень люблю Юру Воронцова!» – «Стоп! – кричит оператору журналист и оправдывается перед Воронцовым: – Это в эфир не пойдет. Это мы вырежем!» – «Зачем? – удивленно говорит Воронцов и пожимает плечами. – Разве это уже тайна?» И он обнимает Дашу, и камера снимает их крупным планом…

Пока в голове у Даши шли съемки сентиментального репортажа, женщина закопала сверток, разровняла землю лопатой и присыпала пожухлыми листьями, чтобы не было заметно. Затем отошла к воротам, присела в плотной тени и замерла. Даше показалось, что женщина тоже начала за кем-то следить, потому и притаилась. Но тут в темноте вспыхнуло пламя, женщина встала, отошла на шаг, глядя на разгорающийся костер. Оранжевые отблески осветили ее лицо. Оно было спокойным, даже равнодушным. В глазах отражался огонь, и казалось, что они светятся сами по себе, как у вампира. Стреляя искрами, вспыхнул клок сена, пламя перекинулось на березовые поленья, жадно облизывая их. Женщина вытащила из дровяника пару чурок и кинула их в костер.

«Зачем это?» – подумала Даша.

Теперь, в свете костра, она могла лучше рассмотреть незнакомку. Женщина была невысокой, даже миниатюрной. Возможно, это обстоятельство доставляло ей много хлопот с подбором одежды. Сейчас на ней была длинная вязаная кофта, которую без натяжки можно было назвать коротким платьем. Женщина, несмотря на то что была тепло одета и стояла близко к костру, обнимала себя за плечи, словно ее колотил озноб и она никак не могла согреться.

Убедившись, что костер занялся, она опять пошла в хату и опять же быстро вышла из нее. На этот раз она держала в каждой руке по одежке. Даша не успела разглядеть, что именно это было, так как женщина безжалостно кинула тряпки в огонь. Над костром, словно крылья мотылька, взметнулись рукава и штанины голубого комбинезона, а следом – светлая в клеточку рубашка, как показалось Даше, свежая и отглаженная.

«Она сжигает его вещи!» – наконец дошел до Даши смысл огненного ритуала. От такого коварства преступницы, профессионально уничтожающей улики, Даша сжала кулаки, до боли стиснула зубы и чуть не заплакала. Подлая, подлая женщина! Хоть бы дождь пошел и затушил костер! Хоть бы уцелел кусочек комбинезона!

Даша с трудом подавила в себе желание выскочить из своей засады и выхватить из костра воспламенившуюся одежду. «Надо взять себя в руки! – подумала она и посмотрела на небо. – Иначе я все испорчу…»

Женщина поворошила угли тяпкой, оказавшейся у нее под рукой, подгребла золу и, убедившись, что костер догорает и никакой опасности не представляет, пошла в хату. Захлопнула дверь, задвинула щеколду. Вскоре тень от ее силуэта упала на шторку окна.

«Теперь можно!»

Чуть приподнявшись, Даша на полусогнутых подбежала к малиновым углям, подобрала с земли палку и принялась торопливо разгребать золу. Ей удалось подцепить сильно обгоревший кусок рукава с почерневшей металлической пуговицей. Обжигаясь, она схватила его пальцами, подбежала к ржавому корыту с дождевой водой, откуда, видимо, пили куры, окунула и затолкала под поленницу.

«Вот и все, – подумала она, перелезая через забор. – Клетка захлопнулась, птичка попалась. Юре остается только подписать указ на арест… Или как там это правильно называется?»

Возвращалась она по центральной улице, еще более темной и мрачной, но теперь ничего похожего на страх Даша не испытывала. Шла она очень быстро, иногда вприпрыжку, лицо ее сияло счастьем, а в душе расцветали розы.

«Это первое преступление, которое я раскрыла сама от начала и до конца!» – думала Даша, боясь, что не справится с нахлынувшим на нее чувством гордости и громко, во весь голос, запоет.

Она не заметила, как дошла до дома Шурика. Остановилась перед глухими воротами, осторожно надавила ладонью на врезанную в ворота дверь. Та оказалась запертой. «Юрка, наверное, уже волнуется», – подумала Даша и пошла в обход, по чужой картошке.