Щекотка

Через час Тарас уже мог спокойно сидеть, правда горбился, боялся выпрямиться.

— Главное не подгоняй, он сам знает куда идти, пока просто привыкай, — он отпустил поводья, и Багул пошел в поле. Тарас несколько раз оглянулся, спрашивая тем самым, что ему делать. — Просто сиди, можешь ладонью похлопать по крупу.

— Почему?

— По этому, — и Вера шлепнула себя по попке.

Тарас кивнул головой и, отвернувшись, стал ждать, пока лошадь поднимет голову и пойдет дальше.

— Надолго? — спросил Дима.

— На недельку, а может и две, пока не знаем. Почему вернулся?

— В городе суета, нет воздуха, все спешат, суетятся. Да и работы не так уж и много, нужны с опытом, а у меня только диплом был. А ты как?

Они шли за лошадью, та то пройдется, то опустит голову и начнет щипать траву, то опять пойдет. Вера подошла к старой осине и, облокотившись спиной к стволу, села и поджала коленки к груди.

— Немного надоело, все одно и то же, бумаги.

— А кем работаешь?

— Юрист-кадровик.

— Значит, все же на юриста выучилась, как и хотела.

— Да.

Они болтали о всякой ерунде, вспомнили школу, друзей. Тарас изредка покрикивал на лошадь, заставляя ее чуть быстрее идти, но Багул, похоже, не слишком обращал внимание на своего наездника.

Вера сняла шлепанцы и, потирая ноги, незаметно подтянула подол платья к коленкам. Она знала, что делает, щекотка в груди уже играла с ней. Вера повернула голову назад, в сторону лошади. Она, ускорив шаг, направлялась к большой луже. Димка замер, он перестал говорить, и только она все продолжала рассказывать, кого видела в городе, кто женился и на ком.

Под платьем у нее ничего не было, еще там во дворе Димка сразу покосился на ее свободную грудь. А теперь его взгляд невольно изучал ее голый лобок, что, сжавшись, чуть выпирал вперед.

— Я думала пойти в адвокатуру, но пройдя практику, решила, что это не мое. Защищать подонков не могу, знаю, что и у них есть права, но нет, пусть кто-то другой.

Вера чуть наклонилась вперед, стараясь дотянуться до ушибленного на ноге пальца. Ее норка, что скрывалась между ног, чуть разошлась, Димка аж перестал дышать.

— Перестань пялиться, — спокойно попросила его Вера, но ничего не сделала, чтобы прикрыть свой гребешок.

Тарас радостно кричал, что у него уже получается, Димка подбадривал, но с наблюдательного места не сходил. Вера уже хотела встать, затянулась игра, но щекотка в груди говорила о другом, мол, «еще чуток подожди». И она продолжала сидеть дальше, беззаботно демонстрируя свою тайну чужому взгляду.

Вдруг лошадь побежала, Димка соскочил и бросился на помощь. Минут через пять он вернулся, но Вера уже поправила платье, и столь манящий вид был закрыт. Она откинула голову назад, слушала стрекот кузнечиков и какое-то бормотание Димки. Вера чувствовала, что там все горит, щекотка в груди заныла, словно обиделась и требовала продолжения. Было больно в душе от прерванного сеанса, но она понимала, что чем дольше будет тянуться игра, тем ей тяжелее ее прервать.

Тарас почти час катался на лошади, а после весь вечер потирал свой зад и тер ноющие ноги. Димка с неохотой ушел, держа за поводья Багула.

— Я завтра приду, — с надеждой сказал он и, махнув рукой, отправился в конюшню.

— Будем ждать, — крикнул Тарас и, похрамывая, закрыл за собой калитку.

13

— Ай, — Вера чуть громче вскрикнула, откинулась назад и, упав на грудь Тараса, закрыла глаза.

Уже часов десять. В деревне это почти обед, на время все затихло, только куры продолжали кудахтать и рыться в земле, да петухи изредка кричать.

Его руки тянулись вверх, они держали ее тело, что безвольно лежало на нем. Тарас слышал, как глубоко она дышит, как ноги чуть вздрагивают, а пальцы рук стараются ухватиться за гобелен, которым был застелен диван.

Она сама набросилась на него, расстегнула ремень и, стаскивая джинсы, покрывала его тело поцелуями. Вера хотела его как никогда, даже не зная почему. Она набросилась на мужа прямо в сенках дома. Никого нет, мать ушла на работу, а птицы, что трещали за окном, да какое ей до них дело. Тарас подхватил ее обнаженное тело, быстро отнес на диван. Вера снова все сделала сама. Ей хотелось как можно быстрей ощутить его в себе, чтобы эта назойливая щекотка, что терзала ее с самого утра, наконец вырвалась и растаяла. Она раздвинула ноги и, схватив его сорванца дрожащими от нетерпения пальцами, быстро села на него.

— Ой, — сдавленно простонала Вера, опускаясь все ниже и ниже.

Тарас знал, что в это время ей не надо мешать, она сама дойдет до упора, а после, приподнявшись на несколько сантиметров, опять упадет вниз. Вера двигалась осторожно, останавливалась и почти сразу продолжала спуск дальше.

— Ой, — опять сдавленный выдох.

Все, она сидела на нем так крепко как могла, он ее. Пока ее. Мысли дергались как солнечный зайчик, она закрыла глаза, не хотела отвлекаться на реальность. Тарас пошевелился, и его сорванец играючи дернулся.

— Ой, ой…

Пальцы сжали ее грудь, словно это детская игрушка. Как она любила это ощущение дозволенности и покорности. Он тискал ее, словно она кукла, а в душе что-то ныло, так протяжно и так сладко.