Щелкни пальцем только раз

Слово «служил» было самым подходящим в данной ситуации, поскольку приглушенные голоса, приветливые улыбки и сочувственный интерес создавали атмосферу церковного богослужения.

Встав со своего места, к нему тут же подошел молодой блондин и, узнав его, приветственно улыбнулся.

– Здравствуйте, Томми, – сказал он. – Давно мы с вами не виделись. Что это вы нам принесли? Не может быть, чтобы вы занялись живописью на старости лет. Многие в наше время этим грешат, только вот результаты, как правило, весьма плачевны.

– Не думаю, чтобы художественное творчество было сильной стороной моей натуры, – отозвался Томми. – Хотя должен признаться, что недавно я прочитал книжицу, в которой простейшими словами объясняется, что даже пятилетний ребенок может легко научиться рисовать акварельными красками.

– Храни нас Бог, если вы действительно решите этим заняться.

– Сказать по правде, Роберт, я просто хочу обратиться к вам как к эксперту по живописи. Хочу узнать ваше мнение вот об этом.

Роберт принял картину из рук Томми и ловко снял неряшливую обертку, продемонстрировав недюжинный опыт в деле обращения с произведениями искусства различных размеров, их упаковки и так далее. Он поставил картину на стул, некоторое время внимательно разглядывал ее, а потом отошел на несколько шагов назад. После этого он обернулся к Томми.

– Ну и что, – сказал он, – что вы хотите узнать? Вы, наверное, хотите ее продать?

– Нет. Продавать я ее не собираюсь, Роберт. Я хочу о ней разузнать. Для начала хочу узнать, кто автор этой картины.

– Между тем, – заметил Роберт, – если бы вы решили ее продать, то сейчас самое подходящее время. Вот лет десять назад это было бы трудно, а теперь Боскоуэн снова входит в моду.

– Боскоуэн? – Томми вопросительно посмотрел на приятеля. – Это фамилия художника? Я разглядел, что подпись начинается на Б, но всю фамилию разобрать не смог.

– О, это Боскоуэн, никаких сомнений. Он был очень известен лет двадцать назад. Часто выставлялся, его хорошо раскупали. У него отличная техника письма. А потом, как это часто случается, вышел из моды до такой степени, что невозможно было продать ни одной его картины. Но в последнее время мода на него возвратилась. На него, Суитчуорда и Фондаллу. Все они словно возродились.

– Боскоуэн, – повторил Томми.

– Б-о-с-к-о-у-э-н, – продиктовал Роберт по буквам.

– Он продолжает работать?

– Нет, он умер. Несколько лет назад. Ему было шестьдесят пять, когда он умер. Весьма плодовитый художник, причем очень многие его полотна сохранились. Мы подумываем о том, чтобы устроить выставку его работ. Планируем открыть ее месяцев через пять. Думаю, это будет достаточно прибыльное мероприятие. А почему вы им заинтересовались?

– Это долгая история. Как-нибудь я приглашу вас позавтракать со мной и тогда расскажу все с самого начала. Сложилась запутанная и достаточно идиотская ситуация. Мне только хотелось разузнать все, что возможно, о Боскоуэне и о доме, который изображен на картине, если вы случайно что-нибудь о нем знаете.

– Что касается последнего, то сразу я ничего не могу вам сказать. Он часто писал подобные сюжеты. Небольшие сельские домики, обычно расположенные уединенно; одинокая ферма, а рядом – корова, а то и две, иногда крестьянская телега, но всегда где-то в отдалении. Спокойные сельские пейзажи. Все выписано очень тщательно, никаких грубых мазков, кажется, что это эмаль. Очень своеобразная техника, публике она нравилась. Писал он и во Франции, главным образом в Нормандии. Старинные церкви. У меня здесь есть одна картина, сейчас я вам ее покажу.

Он подошел к площадке лестницы и крикнул что-то вниз. Через минуту возвратился, держа в руках небольшой холст, который и водрузил на другой стул.

– Вот, – сказал он. – Церковь в Нормандии.

– Да, вижу. Примерно то же самое, – кивнул Томми. – Моя жена говорит, что в этом доме – на картине, что я вам принес, – никогда никто не жил. Теперь я понимаю, что она имела в виду. В этой церкви никогда не бывало службы, в нее никто не ходил и никогда не пойдет.

– Ваша жена, пожалуй, уловила настроение. Тихие, спокойные жилища, никаких следов человеческого присутствия. Он вообще редко писал людей. На пейзажах только изредка встречаются человеческие фигуры, как правило, они отсутствуют. Мне кажется, это придает его произведениям своеобразное очарование. Ощущение удаленности от мира. Он словно бы намеренно убирает из своих картин человека, подчеркивая тем самым мирный, безмятежный характер сельского пейзажа. Может быть, именно это и стало причиной его успеха. В наши дни слишком много повсюду людей и машин, слишком много шума на дорогах и вообще суеты в жизни. А на его полотнах покой. Абсолютный покой. Природа, и только природа.

– Да, это можно понять. А что вообще он был за человек?

– Я не знал его лично. Это все было до меня. О нем отзывались как о человеке, довольном собой. Он был о себе как о художнике более высокого мнения, чем следовало. Важничал немножко. Но отличался добротой, все его любили. И не прочь был приволокнуться за хорошенькой женщиной.