Щенячья любовь

Наверное, ему стоило быть с той женщиной повежливее, но он встретился с ней в конце неудачного дня, к тому же это не отметает того факта, что она плохо заботилась о щенке. Даже если не принимать в расчет ранение, малыша плохо кормили.

Накинув куртку, Кейд положил ладонь на дверную ручку.

– Можешь позвонить ей и сказать, что Серафим идет на поправку?

Впрочем, судя по всему, ее это совсем не интересовало. Она так и не пришла навестить щенка.

– Зачем? Эйвери уже раза три за утро звонила, сказала, что придет после ланча. Кажется, у нее возникла проблема – грузовик, который перевозил ее вещи, где-то затерялся. Бедняжке так не везет. А еще ее дочка Хейли так расстроилась, когда нашла бродячего песика. Эйвери с трудом ее успокоила после того, как они отсюда уехали. Они только недавно проснулись.

Кейд невольно сосредоточил внимание на одной фразе из всего ее потока слов.

– Что ты имела в виду под «бродячим песиком»? Это же их собака, разве нет?

Роза смерила его своим фирменным скептическим взглядом.

– Теперь – да. Но они нашли его недавно. Представляешь, что испытала бедная девочка, когда увидела такую картину?

Кейд вспомнил усталость в шоколадных глазах женщины, вспомнил ее дочь, которая за все время не проронила ни слова, и как он не придумал ничего лучше, чем сорваться на нее. Кейд предполагал самый худший из возможных вариантов, хотя ему это было совершенно не свойственно. А на самом деле та женщина – Эйвери, кажется? – спасла Серафима, истекавшего кровью в снегу, одинокого и напуганного.

Он ей нагрубил, хотя она поступила благородно.

Черт. Да он вел себя как придурок!

* * *

Эйвери вытерла руки о кухонное полотенце и направилась к двери, в которую кто-то настойчиво стучал. Она надеялась, что грузовик с ее вещами наконец-то нашел дорогу, но, открыв дверь, обнаружила на пороге ветеринара, который лечил Серафима.

– Ой, – она отступила и удивленно моргнула. – Это вы.

«Болван», – как она уже окрестила его про себя.

Выглядел он также сногсшибательно, как и вчера, только не так сердито. Раскинув руки, он оперся о дверной косяк, заполнив собой все пространство. Светлые с рыжиной волосы, длинноватые, слегка вьющиеся за ушами и на затылке. Голубые глаза – почти такого же цвета, как волны Тихого океана в июне, если бы не легкий сероватый оттенок, – настороженно смотрели на нее. Легкая щетина на подбородке, а из-под распахнутой кожаной куртки виднелся светло-голубой медицинский костюм.

Боже! Настоящий оргазм для глаз!

Он молчал, и ее сердце забилось в тревоге.

– О нет! Скажите… с Серафимом все хорошо? – Эйвери обернулась. За ее спиной Хейли сидела за кухонным столом и играла на айпаде в числа.

– С ним все замечательно. Он быстро идет на поправку.

Она невольно замерла, как и вчера вечером, но теперь в его голосе уже не было злости. Он не был грубым или слишком низким, в нем ощущалась мелодичность, когда он говорил. Замечательно! Вдобавок к потрясающей внешности – его голос ласкал ее слух. Божечки-кошечки!..

Она вдруг поймала себя на том, что в волнении обматывает полотенце вокруг руки, и остановилась.

– Зачем же тогда вы приехали?

Кейд оттолкнулся от косяка. При ее росте в пять футов и шесть дюймов[7] он оказался почти на голову выше ее.

– Я хочу извиниться. Можно войти?

– М-м, конечно, – Эйвери открыла дверь шире и посмотрела на Хейли. Если он снова рассердится или хотя бы просто повысит голос, это может огорчить дочь. – Солнышко, поиграй в своей комнате пару минут. Я скоро приду.

Хейли взяла айпад и направилась в коридор.

– Она такая молчаливая, правда? Ну, для девочки. Мне казалось, они ужасные болтушки, – гость смущенно рассмеялся и потер шею.

Какой очаровашка.

Его нервозность немного успокоила Эйвери.

– У нее невербальный аутизм. Но в остальном она вполне хорошо развита.

Он замер и уставился на нее круглыми от удивления глазами.

– Вот я про… дал маху.

Она улыбнулась. Теперь ей стало намного проще с ним общаться. И ей понравилось, как он исправился, чтобы не выругаться. Так мило.

– Вы не знали. Ничего страшного.

Кейд поднял глаза к потолку и сложил на груди руки. Кожаная куртка натянулась на его мускулистом теле.

– Так вот, я хочу извиниться за вчерашний вечер. Я вел себя грубо. Думал, что вы – безответственная хозяйка собаки. День был тяжелый, и я сорвался на вас.

Рискуя прослыть попугаем, Эйвери снова повторила первое, что пришло в голову:

– Вы не знали. Ничего страшного.

Приятная легкость в животе, которую она не ощущала уже давно, немного встревожила ее. К тому же люди так редко перед ней извинялись и она так долго находилась в тени своего мужа, что теперь просто не знала, как реагировать на пристальный взгляд Кейда.

Уголок его губ слегка дрогнул. Это было слишком мило, чтобы назвать сексуальным, но все равно выглядело сногсшибательно.

– Вы меня даже не поправили. А ведь могли бы прямо там, в смотровой, поставить на место. Что вам помешало?

Она оглянулась в коридор, а затем снова повернулась к нему. Он по-прежнему пристально смотрел на нее, словно пытался лучше понять.