Щенки и псы Войны

— А, что тебе этого мало? — сказал Квасов, кивая на нары, куда вытряхнул содержимое своего мешка.

— Вот и посылай таких!

— Ты бы и этого не принес, пианистка хренова! — накинулся на радиста разозлившийся Макс.

— Достали, но не донесли! — отозвался унылый Алешка Квасов, у которого после выстрела у реки неимоверно чесалось все тело. — Гад, один ползучий, помешал! Все банки расколошматил! Сука! Чуть Макса не положил! Чуть бы левее взял, точно, ему хана!

— Макс, ну ты, считай, в сорочке родился!

— Повезло тебе как утопленнику, лучше с уделанными штанами, чем грузом «200» домой чалить.

— Я то думал, вы за «чачей» отправились, — отозвался лениво Вася Панкратов по прозвищу Наивняк.

— "Чачу", видите ли, ему подавай, халявщик! — закипел возмущенный Квасов. — Тебе Сара такую «чачу» покажет, что и слово это забудешь как пишется! Чачу ему подавай! Наивняк, вот ты бы взял и сходил!

— А то пупок сидишь у печки греешь! — огрызнулся Шестопал.

— Халявщик!

— Ну, и чего теперь делать?

— Какие проблемы Максик?

— Жопа-то вся сахарная, ко всему приклеивается! — развел руками пострадавший от пули снайпера Шестопал.

— Что делать? Что делать? Замачивать! — отозвался с нар невозмутимый Димка Коротков, где, устроившись по-турецки, здоровенной цыганской иглой зашивал дырки на изрядно потрепанной разгрузке.

— Похоже, из черной смородины компотище был, — констатировал Андрюха Романцов, тщательно рассматривая сзади, уделанные в пух и прах, штаны Шестопала.

— Знатный компотище!

— Сладкий, наверное, — съязвил сержант Рубцов, потягиваясь на нарах.

— Рубец, кончай душу травить! И без тебя тошно!

— Такой не отстираешь, глухой номер. Так и будешь до дембеля с лиловой жопой ходить! Эх, и отличная цель для боевиков будет. Издалека видать!

— А капитану Сутягину обязательно надо доложить, что «чех» завелся в окрестностях, — сказал старший сержант Самсонов. — Пусть его ребятишки попасут сволочь.

— Хер его сейчас подловишь, уж наверняка, пятки салом смазал! Сидит в своей сакле, чаи гоняет!

— Мужики, где, говорите, он в вас долбанул? — поинтересовался снайпер Валерка Кирилкин, невысокий коренастый пацан со смеющимися зелеными глазами.

— За селом! У реки, когда мы брод перешли. Уже на этом берегу. Если б не густой кустарник, не знаю, как бы мы от него ушли?

— А ведь мог бошку снести к чертовой матери!

— Эх, Леха! Леха! Мне без тебя так плохо… — Шестопал прохаживался по палатке с мокрыми штанами, в поисках куда бы их повесить для просушки, и напевал песню, виляя голой задницей.

— Макс заткнешься, ты, наконец, или нет? Дождешься, я тебе рот зашью! — пригрозил сержант Бурков, который писал домой письмо и никак не мог сосредоточиться.

В палатку четвертого отделения, откинув полог, просунулась голова лейтенанта Саранцева.

— Бурков! Иди сюда!

Увидев обнаженного Макса, удивленно округлил глаза.

— Шестопал! Ты что, в стриптизеры записался?

— Надо же когда-нибудь начинать, товарищ старший лейтенант! — откликнулся невозмутимо солдат.

Бурков нехотя оторвал зад от нар и с недовольным видом выбрался наружу. Саранцев протянул сержанту Буркову "мыльницу".

— Три кадра в фотоаппарате осталось. Скажи, пацанам, пусть отщелкают. Скоро дембель. Память хоть останется.

Сержант Бурков, заглядывая в палатку, закричал:

— Братва! Четвертое отделение! Все сюда! Сниматься будем! Три кадра в нашем распоряжении!

— Ура! Ура! — заорал Максим Шестопал, вскакивая, как безумный с топчана, напяливая кальсонах и размахивая выстиранными наспех штанами с огромным бордовым пятном.

— Дембеля! Все сюда!

— Я тоже хочу, — заканючил первогодок Игорь Прибылов

— Молод ишо! — отмахнулся от него Бурков. Дембель — это святое!

— Еще нафотографируешься, служить тебе еще и служить, паря! — поддакнул Сиянов.

Солдат отошел в сторону. Слезы от обиды наворачивались на глаза.

— Ладно, зелень, подь сюда! Только божий свет не загораживай, не стеклянный!

Попросили Тольку Сердюка из соседнего отделения щелкнуть их. Тот, вооружившись фотокамерой, долго целился, понимая какое ответственное задание доверили ему.

— Ну, ты, папарацци хренов, разродишься, наконец?

— Толик пеняй на себя, если запорешь кадр! Лично выдеру!

— А я, клизму из соляры поставлю!

— На кнопку плавно нажимай, не дергай!

— Не тяни резину!

— Мужики! Все замерли! Не моргать! Сейчас вылетит птичка!

— Внимание! Все сказали: "Чииз!" — объявил Сердюк, вцепившись в "мыльницу".

— Чего сказали? — откликнулся Димка Коротков. — Ты чего там бормочешь, Студень!

— Это он по-английски! Сыр значит! — пояснил всем Романцов. — Чтобы улыбка у нас получилась! Губы, когда произносишь это слово, растягиваются! Вот так! Давай мужики! Все вместе! Чииз!

— Чиз!

— Чииз!

— Чииз!

— Сыр!

— Российский!

— Чиз! Голландский!

— Смотри у меня, чтобы все вошли, — угрожающе предупредил широкоплечий Бурков, стоявший в центре в обнимку с Андреевым и Романцовым.

У палаток с ревом резко затормозил «Урал». Из открытой дверцы, пробитой в двух местах осколками, высунулся Малецкий со сдвинутой на затылок шапке и отчаянно завопил:

— Ребята! Ребята-а!! Подожди-ите!! Я с вами!