Щенки. Проза 1930-50-х годов (сборник)

Рано утром Холодай разбудил спящих. Открыли широкие ворота магазина. Пришло трое краснолицых молдаван. Они втащили два стола из конторы, настлали на них тонкие доски и покрыли их четырьмя скатертями. Потом повытаскивали из плетеной корзины, привезенной утром, румяные пшеничные хлебы. На дворе разложили кизяковые костры, подсыпая сухих листьев, закололи и ободрали двух баранов, а Коля-пастушонок пригнал еще целое низенькое стадо, сбившееся во дворе с шумом. Его загнали в хлев.

К полудню приехал перевозчик. Две бабы, наварив кабака, у низенькой печки под муром заворачивают плацинды, как на новоселье. Прошел короткий дождь. Батраков ввели и рассадили. Свет падал из открытых ворот. Молдаване выставили водку. Все сорок, наевшись, радовались и сдержанно разговаривали, оглядываясь на открытые ворота и поярчавший свежий свет за ними, щуря глаза.

Холодай поднялся и, выйдя во двор, крикнул:

– Эй! Хлопчики! Идите и вы. Вас покормят.

Коля-пастух, Вася Буга, Степа и новый мальчик-оборванец, сидевшие около печки, вошли в магазин, ощупью двигаясь после солнечного двора. Скоро их глаза привыкли и там увидели длинный стол и сидящих. Им дали место на скамейке. Тогда новый мальчик спросил старика рядом:

– А что, дядя, – солдаты тоже сюда придут?

– Какие солдаты?

– А тут вокруг. Я сам видел, как они шли с водокачки. Вот послушай, даже слышно, как топочут. Они уже около самого двора.

Старик прислушался и оглянулся, но сквозь говор ничего не различил.

– А что это там на потолке шевелится? – спросил мальчик.

Вдруг ворота магазина захлопнулись, и засов задвинулся снаружи. Несколько овец, оказавшихся здесь, в темноте жалобно закричало. Люди повставали. Холодай подошел к воротам и крикнул:

– Эй, кто там озорничает? Отчини!

Несколько человек в темноте, держась стены, тихонько двинулось к углу магазина. Над ними по потолку быстро пробежали сапоги. Они заметались, ударяя в ворота и в стены, стараясь шуметь побольше. Но сверху сверкнул огонь и треск, и раздался крик настоящей боли. Тут Холодай и Вася толкнули доски, закрывавшие дыру в стене, и те, которые собрались возле нее, первыми пролезли в хлев. Здесь Холодай их удерживает. Взамен ушедших в дырку они схватывают по две овцы и пропихивают в сарай. Там не прекращается шум, так как оставшиеся по ту сторону стены выбрасывают овец под пули. Он слышен отчетливо сквозь камни и через дырку. Навстречу овцам не успевшие выбраться продираются головами вперед со всех четырех рук и ног, ревя тем больше, чем они ближе к хлеву. Собравшиеся вокруг Холодая первыми разобрали несколько винтовок, привезенных утром вместе с хлебом и сложенных здесь же. Они не задерживаются у ворот, так как увидели, как трое молдаван, сбившись вокруг часового, выставленного у печки с зажатой во рту плациндой, ходят с ним одним большим комом, блестя своими красными затылками. Скоро они разошлись, оставивши его тело.

Тогда, держась забора, батраки обогнули магазин и за дорогой увидели на баштане часть солдат, которым перевозчик указал ожидать здесь. Солдаты расселись, прислушиваясь к ружейной трескотне на чердаке магазина, по прорытым для воды канавкам, покрытым широкими выцветшими листьями кабаков и дынь. Человек десять разбрелось по полю, собирая оставшиеся перезрелые дыни, так что с места навести дула, как черные зрачки, и выбрать согнувшиеся спины нетрудно. Нагнувшийся затылок не выпрямлялся, спина не разгибалась; не подняв лица, солдат зарывался в канаву. Первый треск, сопровождавшийся криками, спугнул остальных. Разбивая локтями арбузы, расквашивая теплые дыни, роя пальцами глину, оставляя следы ползущими коленями, выбранные падали. Все вскочили, оглядываясь во все стороны и никого не видя. На бегу они летели вниз, пропадая в листьях, или просто спотыкались об арбузные стебли, а упавши, затаивались и ползли осторожно, не отрывая голову от земли. Туда, где ходила зелень, летели пули. На краю баштана фигуры нескольких солдат метнулись к обрыву и срываются вниз.

Между тем выползающие из магазина, давя ногами и бросая обратно овец, по которым сверху сквозь доски продолжает трещать огонь, забывши разогнуться, с трясущимися руками и ногами бегут к наружной стене магазина, отнимают деревянную лестницу от чердачного балкона и приваливают к нему наготовленное под навесом сено. Огонь из печек втыкают в сухие листья папшои, обе пекшие плацинды бабы подносят еще огня. Всюду, где он падает в кучу, он переедает почерневшие соломинки, сливается в растущий прозрачный клочок, распадается, пропадает внутри стога, оставляя темный дым, выпирает сразу в пяти местах и обнимает всю кучу. Кольцо, окружившее магазин, вбивает клинья в доски верхней его части, и движущиеся батраки, оглушенные огнем, из которых некоторые до сих пор не сознают разогнуться, ожидают с нацеленными вилами и оглоблями, выдернутыми с ночи.