Щенки Земли

Чего же тогда вы хотите, X.X.? Я уже извел на описание этого сукина сына больше слов, чем потратил на кого бы то ни было в этом дневнике. Если вы намерены драматизировать наши стычки, то вам придется попросить Скиллимана позволить мне проводить с ним немного больше времени. Он не любит меня так же сильно, как я его. За исключением того времени, которое мы проводим вместе за обедом в столовой (где, увы, качество питания все хуже и хуже, и это грустно), нам редко удается встретиться, еще реже мы говорим друг с другом.

Может быть, вас устроит какая-нибудь моя фантазия на тему Скиллимана? Неужели так сильно поколебалась ваша вера в факт, что вы просите об этом? Вы хотите рассказик?

25

Записка от X.X.: «Валяйте». У него нет стыда. Что ж, хорошо, вот вам рассказ:

СКИЛЛИМАН,

или

Демографический взрыв,

рассказ Луи Саккетти

Несмотря на брыкание ребенка, он ухитрился запихнуть его ножки в отверстия детского автомобильного сиденья, ничего не перепутав. Это напоминало головоломку с крючками и отверстиями, какие даются шимпанзе для проверки их интеллекта.

— Слишком много всяких причиндалов, — проворчал Скиллиман.

Мина, забравшись в машину с правой стороны, помогла закрепить милашку Билла, их четвертого, заплечными ремешками. Их крест-накрест перебросили через грудь ребенка и пристегнули позади сиденья, чтобы он не мог расстегнуть их.

— Слишком много чего? — спросила она безразлично.

— Детей, — сказал он, — слишком много этих чертовых детей.

— Конечно, — сказала она. — Но это в Китае, не так ли?

Он благодарно улыбнулся своей отяжелевшей жене. С самого начала Скиллимана особенно привлекало ее неизменное непонимание всего, что бы он ни говорил. И дело не в невежестве, хотя она была удивительно невежественной. Скорее за этим крылось стремление не быть им понятой или какое-то недовольство необходимостью выхода из состояния коровьего благоденствия хотя бы на минуту. «Моя Ио», — называл он ее.

Наступит день, надеялся Скиллиман, когда она станет в точности похожа на свою мать в Дахау, когда все сугубо человеческое — разум, милосердие, красота, сила воли — полностью отделилось от нее, как если бы кто-то выдернул затычку: бессмертная фрау Куршмайер.

— Закрой дверцу, — сказал он. Она закрыла дверцу машины.

Красный «Меркурий» выкатился из гаража, и маленькое радиоустройство собственной конструкции Скиллимана включило механизм, закрывший гаражные ворота. «Мина» — так он назвал это маленькое изобретение.

Когда они выехали на автостраду, рука Мины автоматически потянулась к ручке радиоприемника.

Он поймал ее за ширококостное запястье.

— Я не хочу, чтобы работало радио, — сказал он.

Рука, отягощенная хвастливо выставляемым напоказ циркониевым кольцом, отдернулась.

— А я как раз собиралась включить радио, — сказала она мягко.

— Ты, робот, — сказал он и наклонился через переднее сиденье поцеловать ее в мягкую щеку. Она улыбнулась. После четырех лет пребывания в Америке ее английский был еще в зачаточном состоянии и она не понимала слов вроде «робот».

— У меня есть теория, — сказал он. — Суть ее в том, что нехватки не всецело связаны войной, как правительство желает заставить нас думать. Хотя война, конечно, создает отягчающие обстоятельства.

— Отягчающие?.. — повторила Мина, словно сонное эхо. Она уставилась на белые штрихи, которые всасывал в себя капот автомобиля — все быстрее и быстрее, пока отдельные черточки не превратились в одну сплошную линию не очень насыщенной белизны.

Он переключил управление на автоводителя, и машина помчалась, еще больше увеличивая скорость. Она влилась в сплошной поток третьей полосы.

— Нет, нехватки — это неминуемый результат демографического взрыва.

— Не надо огорчаться, Джимми.

— Знаешь, люди привыкли думать, что произойдет выравнивание, что кривая будет иметь S-образную форму.

— Люди, — грустно промолвила Мина. — Какие люди?

— Райсман, например, — сказал он, — но эти люди оказались не правы. Кривая идет и идет на подъем. Экспоненциально.

— О, — произнесла она. У нее появилось смутное ощущение, что он распекает ее.

— Четыреста двадцать миллионов, — сказал он, — четыреста семьдесят миллионов. Шестьсот девяносто миллионов. О, всего один шаг до семисот. Два с половиной миллиарда. Пять миллиардов. И теперь в любой день может появиться цифра «десять миллиардов». График взмывает, словно ракета Скитальца.

— Конторская работа, — подумала она вслух. — Я не хочу, чтобы он брал конторскую работу домой.

— Это трахнутая гипербола!

— Джимми, пожалуйста.

— Прости.

— Ведь с нами малютка Билл. Не думаю, что он должен слышать подобное от отца. Как бы там ни было, дорогой, тебе не следует так сильно мучиться. Я слышала по телевизору, что нехватка воды будет преодолена к следующей весне.

— И нехватка рыбы? И нехватка стали?

— Это не наша проблема, не так ли?

— Ты всегда знаешь, что сказать, чтобы утешить меня, — сказал он. Он склонился через малютку Билла, чтобы поцеловать ее еще раз. Малютка Билл заплакал.

— Не можешь ли ты сделать так, чтобы он заткнулся? — спросил он через некоторое время.