Щенки Земли

Камнетеса уволили с работы по настоянию членов правления Тулейнского университета. Он высекал в мраморе над входом в библиотеку вот это изречение:

THE PEN IS MIGHTIER THEN THE SWORD[71]*

Члены правления утверждали, что камнетес преднамеренно уменьшил промежуток между вторым и третьим словами.

42

Я подвергаюсь тестированию. Лагерь «А» нашел наконец замену находящейся в бегах Баск — Роберта (Бобби) Фредгрена, психолога из промышленности блаженного калифорнийского толка. Подобно корзине августовских ягод, Бобби выглядит слепленным из чистого солнечного света. Загорелый, сияющий и безупречно юный, он представляется воплощением мечты Хааста. Будет приятно наблюдать, как этот загар будет увядать в наших стигийских апартаментах.

Но не только его красота вызывает у меня отвращение. Скорее (и много больше) дело в его манерах, чем-то средним между манерами диск-жокея и дантиста. Подобно ди-джею он bcq время улыбается и вкрадчиво трещит словами, запись за записью меняя подавляющие сильные страсти песенки о голубых небесах и сияющих, словно солнце, коврижках; как дантист, он настойчиво убеждает, даже если вы пронзительно кричите, что на самом деле вам не причиняется никакого вреда. Его бесчестные проделки могут устоять перед самыми сильными оскорблениями: это граничит с героизмом. Вот, например, обмен словами из вчерашнего:

Бобби: Сейчас, когда я скажу начинать, переворачивайте страницу и начинайте работать над задачами. Начинайте.

Я: У меня болит голова.

Бобби: Луи, вы не сотрудничаете. Я знаю, что сейчас вы блестяще справитесь с этим тестом, если приложите мозги.

Я: Но мои мозги болят! Я слаб, вы, ублюдок. Я могу не заниматься вашими проклятыми тестами, когда я так слаб. Таково правило.

Бобби: Помните, что я говорил вчера, Луи, — о приводящих к депрессии мыслях?

Я: Вы говорили, что я слаб лишь настолько, насколько думаю, что слаб.

Бобби: Ну, это более чем вероятно! Сейчас, когда я скажу начинать, переворачивайте страницу и начинайте работать над задачами. Хорошо?(С широкой вкрадчивой улыбкой с рекламы «Пепсодента».) Начинайте.

Я: Вы трахнутый.

Бобби (не отводя глаз от своего секундомера): Попытайтесь еще раз, готовы? Начинайте.

43

Бобби живет в Санта-Монике и имеет двух детей, мальчика и девочку. Он активист местного масштаба и содержит контору заведующего кассой окружной организации демократической партии. Политически он считает себя «скорее либералом, чем наоборот». У него есть соображения о настоящей войне (он чувствует, что нам следовало бы принять предложение русских договориться о прекращении бактериологических боевых действий, по крайней мере, в «так называемых нейтральных странах». Но он думает, что отказники «заходят слишком далеко»).

У него отличные зубы.

Он настоящий прототип Соннлича из моей пьесы. Иногда у меня возникает тревожное ощущение, что я так мастерски написал этого вкрадчивого монстра, что он воплотился в живое существо.

44

Бобби — модель молодого администратора, и он верит в бригадную работу — придумал тесты для своих одаренных свинок, которые необходимо проходить тандемом. Сегодня у меня был первый опыт этой бригадной умственной цепочки. Должен признаться, что радовался этому самым бесхитростным образом, тогда как Бобби был совершенно вне себя от удовольствия играть роль конферансье в телевизионно-зубоскальном шоу. Когда одному из нас приходилось отвечать на малоприятный вопрос, он подбадривал: «Это потрясающе, Луи! Вы отвечаете абсолютно потрясающе! Ну, не потрясающе ли это, любезные зрители?»

Бедный Шипанский, с которым я обручен в этом деянии, вовсе не рад нашим играм. «Он думает, я что? — жаловался он мне. — Цирковая обезьянка?»

Прозвище Шипанского среди «шестерок» — Чита. Его облик вызывает ощущение неблагоприятного для него сходства с шимпанзе.

45

Второй раунд тестов с Шипанским. Прошлой ночью, когда писал (44), я поймал себя на мысли, что очень хочу участвовать в этом зубоскальном шоу. Почему? И почему, когда мой разум оживает значительно полнее во время занятий другими делами (я начинаю разработку планов создания настоящего музея фактов в заброшенном театре Джорджа; я пишу несколько интересных стихотворений на немецком; я скрупулезно продумываю вычурные аргументы против Леви-Стросса), почему я должен торчать здесь целый час каждый день, тратя время на принудительную игру?

Ответ прост: я одинок. Перерыв в работе — это то единственное время, когда я могу поговорить с другими подопытными.

46

Сегодня между раундами я спросил Шипанского, какого рода работой он занимается со Скиллиманом. Тот ответил с какой-то сугубо технологической двусмысленностью в том смысле, будто полагает, что это покоробило бы меня. Я ловко вернул подачу, и вскоре секреты стали бить из Шипанского ключом.