Щепка

Ветерок приятно ерошил волосы и разносил по округе горную свежесть. Небо очистилось от облаков полностью, и, несмотря на прохладу и насыпи острых камней, солнечный свет смог сделать округу почти уютной. Внизу вдали виднелась деревушка, обнесённая частоколом, мирная и спокойная.

Арди тошнило от этой умиротворённости. Погожий день казался издёвкой, а спокойствие сулило неприятности, словно мастерски замаскированная ловушка. Особенно после событий последних двух ночей. Или, если уж честно, последних двух недель.

Она тревожно оглянулась на Молчуна. Тот шёл рядом с Адреем, угрюмый и задумчивый, глядел только себе под ноги и ни с кем не разговаривал. Молчун словно оправдывал свое имя и не произнёс ни единого слова с того самого момента, как он с Фланом вернулся к костру. Тогда он сразу завалился спать, а с утра, кажется, вообще перестал замечать кого бы то ни было. Только сразу после пробуждения отошёл с Фланом подальше, и они оба сели на камни. Солнце уже изрядно проползло по небу, а они всё сидели и смотрели друг другу в глаза.

– Рассказывай.

– А? – Арди растерянно взглянула на Флана и не сразу поняла, что ей говорят. – А! Да, рассказать-то есть что, но не думаю, что поняла, что там такое было. Рассказ короткий будет и не слишком весёлый.

– Давай-ка ближе к делу, Арди. Я и сам бываю, знаешь ли, словоохотлив, порой даже чрезмерно, но сейчас, уверяю, это совсем ни к чему.

– К делу… Ну, давай к делу. Решили мы, значит, время не тратить попусту, как дошли до входа в городок, а заглянуть внутрь, посмотреть, что там да как. Далур… – Голос Арди слегка дрогнул, но она справилась с собой и продолжила: – Далур сразу как-то сник. Я подумала, что это вид мёртвого поселения на него так действует. Я бы тоже солнцем не сияла, гуляя по своему заброшенному посёлку. Прошли мы, значит, ворота, ещё одни, внутренний двор и третьи, которые уже под землю вели, ну и пошли по кишке этой каменной – коридору. На полпути наткнулись на жмура. Сидел он в одиночестве и стенку подпирал с виду уже не первое десятилетие, но явно не так давно, как город опустел.

– Кто такой? Откуда?

– Он не ответил, – фыркнула Арди. – Форма сохранилась плохо, кольчуга ржой пошла, тряпки и кожа плесенью – знаков уже не разобрать. Но судя по тому, что дальше было, он из отряда какого-то. Нож из пуза торчал – насолил, наверное, чем-то своим. Ну да и хрен с ним. Он и сейчас там сидит, хочешь – сходи погляди. Прошли мы, значит, дальше. Вышли к, как его Далур обозвал, Гостевому Чертогу. Городок встретил нас приветливо, даже таверна нашлась. Там и встали передохнуть. На Далура смотреть было страшно. Чернее тучи был, глядя на него, самой от тоски выть хотелось. В таверне той, знаешь, тоже что-то странное творилось. Не сейчас, а тогда, много-много лет назад. Весь пол в костях, словно побоище какое было, а ни оружия, ни зарубок на останках я так и не нашла. Словно кулаками друг друга до смерти замордовали.

– Картинка пока вырисовывается не самая приятная, – пробормотал Флан под нос скорее сам себе, нежели обращаясь к Арди. – И что это за люди, которые своих режут и идут в заброшенные города? Добра в той темноте не жди.

– Ещё как. Я как раз к этому и подобралась. Решили мы, значит, ещё глубже забраться.

– Я же говорил вам, чтобы только с краю разведали и ждали нас. Зачем дальше полезли?

– Затем и полезли, что с краю ни хрена разведать толком не вышло, а время терять не хотелось. Знали бы, как всё обернётся, не полезли бы, уж будь уверен. Но, – Арди устало вздохнула, – дело уже сделано. Дошли мы, значит, по этому могильнику каменному до площади. Поганое место, только пыль и кости, как-то не по себе там. Из каждого дверного проёма словно смотрит кто-то. Неприветливо так и совсем не добро. Да с брошенными домами всегда так, – отмахнулась. – Вот она, значит, площадь. Далур-то в темноте видел – он кинулся куда-то, как с цепи сорвался, а вернулся и говорит: мост обрушился, дальше хода нет. Ну и нырнул в какой-то проулок с площади. По нужде, что ли, припёрло его. А мы остались ждать его посреди этой проклятой площади. Ах да! Мох.

– Что мох? – Флан опешил и сбился с шага.

– Ну вот то! Мох! Он там повсюду. Чёрный, плотный, как парусина. А если трогаешь его голой кожей или ножом режешь – светиться начинает.

– Малахитовым?

– Откуда ты знаешь?

– Я… гхм… угадал. Наверное, читал когда-то где-то. Сейчас и не вспомню, возраст – он, знаешь ли, памяти не на пользу.