Щепотка пороха на горсть земли

— Так у нас же тут конезавод небольшой имеется, Ларин Сергей Макарович его хозяин, — пояснила Анна. — Недалеко, вон там, в десятке верст. В Хинге ярмарка большая проходит два раза в год, хозяин завода туда гоняет продавать, охотно берут, лошади и впрямь справные. Не для модного столичного выезда, конечно, а вот кому верхом по нашим горам и лесам разъезжать — те даже в очередь записываются. Думаешь взять нормальную лошадь?

— Думаю, — кивнул он. — Я на эту согласился только потому, что брал на несколько дней, постоянно на ней ездить — умаешься, надо будет вернуть. Если бы не твой шаман, я бы и не сомневался…

— А что шаман? — удивилась Анна.

— Говорит, кобыла уже жеребая, и жеребенок хороший будет, в отца. Я ему поначалу не поверил, но после всех последующих событий… Жалко отдавать.

— Конечно, жалко, — поддержала Анна. — Поговорим с Лариным, он наверняка предложит хороший вариант. Ждать, пока жеребенок подрастет, глупо конечно, но, может, он куда мамку пока пристроит.

— Хорошо бы, — задумчиво кивну он. — И в Рождественск кого-то отправить бы, раз мне выезд закрыт… За колдуна этого и убийство Шалюкова отчитаться, бумаги его вернуть, вдруг там что ценное. Деньги как-то в местный банк перевести, и так еще, по мелочи…

За разговором об этих простых, понятных и важных вещах они добрались до больницы — большого двухэтажного здания на краю города, больше похожего на богатую усадьбу. Высокие светлые окна, белая штукатурка, портик с колоннами, лепнина… Вокруг шумел просторный яблоневый сад, а к парадному входу вела усаженная лиственницами аллея.

Анна развеяла сомнения спутника, рассказав, что здание действительно поначалу полагалось усадьбой одного богатого промышленника, но в Шнали он не прижился и в конце концов просто передал совершенно пустое и недоделанное строение городу, а город в лице деда Анны нашел ему подходящее применение.

Морг занимал несостоявшийся винный погреб, там располагалась холодная, а вот прозекторская и кабинет врача — над ним, с отдельным механическим подъемником, чтобы не таскать мертвецов по коридорам больницы. Рядом имелась и небольшая больничная часовенка, в которой нередко отпевали умерших.

Священника и доктора застали чаевничающими в кабинете — тихом, сумрачном, но уютном, пропахшим бумажной пылью и хлоркой, и запахи эти очень причудливо смешивались с ароматом сада, которым тянуло из окна. Большой стол, несколько стульев и множество высоких шкафов, забитых книгами и папками. На столе имелась накрытая чехлом пишущая машинка и лампа с красивым стеклянным абажуром — матово-белым, разукрашенным яркими сказочными птицами. Здесь же стоял и небольшой примус — источник горячей воды для чая.

Стульев оказалось достаточно, и места за столом тоже, так что новых гостей, не слушая возражений, усадили, выдали им по чашке и только после этого заговорили о деле. Начал, конечно, хозяин кабинета.

— Я надеюсь, вы нам расскажете, что там произошло? Я, признаться, заинтригован, давненько у меня не случалось разом столько работы… И это в плюс к тому, что Джия намедни передала. Но то хоть ясно, трупы в большинстве старые, небось с войны остались. Однако все равно — задачка. Я же не судебный врач, поди пойми, отчего тот или иной помер.

— Столько — это сколько? — уточнил Дмитрий.

— Один пожилой мужчина явно погиб под ногами мамонтов, ему размозжило голову, раздробило плечо и ногу, на живот тоже наступили… В общем, собрали с трудом. Как и остальных. Четверо мужчин от мамонтов пострадали уже посмертно, они были зарезаны. Скелет женский, старый, частью в труху перемолот, но что могли — собрали. Там уж не поймешь, что с ней случилось и отчего бедняжка умерла. Ну и нежить, конечно. И тоже занятная, к слову. Никогда не видел ходячего кадавра лошади. Притом еще и известного кадавра, по клейму опознали, на конезаводе в табуне потеряли жеребчика три года назад, дурной был, даже не особо жалели… — со смешком поделился он, заодно ответив на вопрос, как колдун все это время перемещался между своими логовами. — Так вот, а один экземпляр нежити я, с вашего позволения и согласия отца Алексия, прибрал к рукам, уж больно чудной, с хвостом.

Последнее обстоятельство Дмитрия очень воодушевило, он уже и не надеялся взглянуть на описанных Анной чудовищ. Но проявил терпение и сразу в подвал не помчался, тем более разговор тоже был интересным.

Например, он в очередной раз подивился степени доверия местных к хозяйке и веры в нее, потому что и врач, и все остальные были готовы умолчать о происшествии и скрыть его последствия, если бы Набель посчитала это необходимым. Это впечатляло и немного пугало. Хорошо, что Анна была честной девушкой и собственным положением не злоупотребляла.

Впрочем, он не удивился бы, если бы тут имелась какая-то связь — между характером, устремлениями и наличием второй души.

Но картина всей истории, пусть и с пробелами, рисовалась, и была эта картина весьма грустной.