Щепотка пороха на горсть земли

Дмитрий, честно говоря, и не ждал от спутницы никакой откровенности. Она вроде бы недвусмысленно дала понять, что ничего не расскажет, пока он не "свой", ну не пытать же ее, в самом деле. Спрашивал, просто чтобы увидеть реакцию и в очередной раз убедиться… Да он и сам бы, наверное, не смог толком ответить, в чем именно. В необъяснимо трепетном отношении госпожи Набель к местным тайнам?

И что там могут быть за тайны? Им во время войны помогали духи? Половина людей здесь — духи? Или эти духи живут в них и придают сил? Может, и у самой Анны какие-то шаманские силы есть? Отсюда и большая дружба с чжурами, и эти разговоры о ее готовности к чему-то… И таиться она может по привычке. Дай академикам волю, и они понабежали бы сюда, принялись этих духов и местную хозяйку изучать — кому такое понравится.

Несколько минут они ехали молча, думая каждый о своем. Дмитрий ловил на себе короткие непонятные взгляды Анны, но предпочитал делать вид, что ничего не замечает. За молчание и ложь не сердился: неприятно, но понятно, что она ему ничего не должна. Просто не хотелось продолжать этот бессмысленный разговор, все равно ведь ничего нового он не узнает.

Через некоторое время он устало констатировал, что местные тайны окончательно ему надоели, и желание разобраться в них почти совсем пропало. Поэтому Косоруков предпочел сменить тему.

— Насколько велик шанс, что Джия сможет помочь с поисками?

— Я уже боюсь что-то утверждать, — охотно отозвалась Анна, которую молчание явно тяготило. — Я надеялась, что Шаоци сумеет подсказать, но, как видишь, он был немногословен. Впрочем, он всегда такой, с Ийнгджи гораздо проще. Извини, я…

— Тебе не за что извиняться, — перебил ее мужчина. — Ты не можешь влиять на его слова и поступки и тем более не можешь за них отвечать. В конце концов, как-то же полиция ловит преступников безо всяких ведьм, шаманов и прочей бесовщины. Надо поговорить с Милохиным, ружье ему показать. И каким-нибудь старым охотникам из его завсегдатаев, вдруг кто опознает? Все же не столько их в городе, чтобы был такой, о котором никто не слышал. Тем более из старых.

— А если мы ошиблись и он достаточно молод? — осторожно спросила Анна.

— Все равно есть шанс, что ружье узнают и хоть скажут, кому оно принадлежало раньше. А это немало, это шанс выйти на нового владельца. Жаль, конечно, что он не оставил на ружье какой-нибудь примечательной метки, было бы очень любезно с его стороны…

Путь до города прошел спокойно. Анна поначалу еще переживала, но вскоре почти успокоилась, видя, что Дмитрий и правда не злится. Но все равно неприятный мутный осадок от неоконченного разговора никуда не делся. Оставалось надеяться, что скоро все вопросы разрешатся — и общественный, с поиском знаткоя, и личный.

Визит к ведьме не задался: ее не оказалось дома. Пришлось, ткнувшись в запертую дверь, ехать в "Мамонтову горку". Анна расстроенно вздохнула, а вот Дмитрия подобное изменение планов не расстроило. Пирожки и прочее в таком духе, конечно, хорошая еда, но очень хотелось горячего супа, а еще побриться и помыться. Лучше бы, конечно, в бане попариться…

Размечтавшись, Косоруков загадал себе, как разрешится проблема с колдуном, расспросить об этом Милохина. Город немаленький, наверняка и общественная баня есть, и очень может быть, что весьма недурственная — он уже успел привыкнуть, что этот странный городок со всех сторон чрезвычайно чистый и аккуратный.

К "Мамонтовой горке" они добрались уже ближе к вечеру, когда солнце повисло низко над крышами домов, и свет его стал розовато-золотым, мягким. В трактире оказалось уже людно и шумно, ожило пианино в углу. За ним сидела высокая худая женщина с тщательно собранными в пучок волосами, затянутая в глухое темное платье, и наигрывала нечто бойко-залихватское, быстрое, совсем не подходящее ее наружности.

Заметив его любопытство, Анна негромко просветила, что это лучшая пианистка города, и вообще очень талантливая, в церковном хоре поет. Такому контрасту Дмитрий уже даже не удивился; кажется, в этом городе вовсе не было людей без странностей и особенностей.

Почти все столы были заняты, люди смеялись и разговаривали, отчего зал гудел и позвякивал. На новых посетителей никто не обратил внимания, даже несмотря на то, что у Косорукова на плече висело трофейное ружье.

— Какие люди, — с улыбкой поприветствовал их трактирщик, когда путники подошли к стойке. — Садитесь, накормлю. Борь… — обратился он к светловолосому здоровяку, с которым разговаривал до появления новых лиц.

— Понял, — ухмыльнулся тот. — Корми страждущих. Хорошего вечера.

Он без возмущения освободил стул, еще один рядом как раз не был занят, и новые гости удобно разместились на почти привычном месте. Игнат на несколько секунд отвлекся, чтобы распорядиться на кухне, и вернулся обратно с вопросом:

— Ну как съездили? Удачно?