Щит

— Вот так — всегда: только вообразишь себя Первым министром, как оказывается, что тебе послышалось…

Латирдан представил ее на коне, в латах и во главе несущейся в атаку Первой Тысячи и расхохотался:

— Нет, только не им! Пожалуйста!!!

— Почему, сир? Вы только подумайте: я могла бы давать вам умные советы, важно ходить по дворцу…

— …с неподъемным двуручным мечом на плече, — в унисон ей добавил Неддар, — и пугать меня и моих вассалов измученным взглядом из-под сползающего на плечи шлема.

Баронесса захлопала ресницами и «сокрушенно» вздохнула:

— А что, без двуручника никак нельзя?

— Можно, — улыбнулся король. — Например, с книгой. Но тогда придется забыть о должности Первого министра.

Леди Этерия посерьезнела:

— А ведь вы не шутите, сир!

— Не шучу, — кивнул Неддар. — Я хочу предложить вам должность моей личной чтицы. Если вы ее примете, то будете важно ходить по дворцу с каким-нибудь древним свитком, изредка зачитывать мне душещипательные отрывки из рыцарских романов, куртуазные сонеты или глубокомысленные изречения древних мудрецов и… довольно часто сможете чувствовать себя в чем-то равным мужчинам. Кстати, покои, которые вам будут положены по статусу, располагаются по соседству с покоями графа Грасса. Так что у вас появится хорошая возможность убедиться, что он передвигается по дворцу исключительно в доспехах.

Баронесса выпятила нижнюю губу, закатила глаза и, копируя голос Неддара, заговорила:

— Семь из десяти мужчин, оказавшись на вашем месте, сир, рассказали бы мне о денежном содержании, которое я буду получать, и о тех возможностях, которые даст мне близость к трону. Еще двое стали бы восхищаться тембром моего голоса и утверждать, что не мыслят себя без чтицы, способной превратить сухие строки никогда не читанных ими книг в зримые и полные жизни картины. Последний, десятый, произнес бы полуторачасовую речь о том, что, приняв это предложение, я окажусь под королевской защитой и тем самым получу иммунитет к досужим сплетням и злословию. И дал бы мне понять, что чтица — это не столько должность, сколько первый шаг к чему-то большему.

Интонация и стиль построения монолога оказались настолько похожими на тот, который произнес Неддар, что он не смог удержаться от улыбки. И, в свою очередь, попытался поддразнить баронессу:

— А я?

— А вы предложили мне в свободное время понаблюдать за графом Грассом!!!

— Ужас!!!

— Ужас, — притворно потупив взгляд, хихикнула баронесса. Потом посмотрела Неддару в глаза и вздохнула. Уже по-настоящему: — Ваше величество, дружба — это огромная ответственность и… равенство! Вы — король, а я — ваш вассал. Вы — мужчина, а я — девушка. Вы обладаете свободой воли, а я — нет.

Неддар растерялся:

— Вы… отказываетесь?

Леди Этерия слегка покраснела и отрицательно помотала головой:

— Нет, сир! Я хочу попробовать. Очень! Но… у меня еще не было друзей. Поэтому я боюсь вас разочаровать. И… разочароваться…

Глава 8 Баронесса Мэйнария д’Атерн

Восьмой день четвертой десятины третьего лиственя

Оглядев меня с ног до головы, граф Грасс помрачнел еще больше. Хотя еще вечером я была уверена, что своей встречей с десятником Арваздом довела его до крайней степени недовольства:

— Леди Мэйнария! Вы что, целенаправленно пытаетесь помешать мне выполнить свой долг по отношению к вам и вашему отцу?

— С чего вы взяли, ваша светлость?

— Ваше платье… — зарычал он и задохнулся. Видимо, не сумев найти ни одного эпитета, с помощью которого можно было прилично описать творение мэтра Лауна.

Позволять ему снова разговаривать со мной на повышенных тонах я не собиралась. Поэтому вскинула подбородок и холодно процедила:

— Ваша светлость, кажется, вы забыли, что я в трауре!

— Не забыл! Просто вижу, что вы в своем стремлении… э-э-э… в общем, переходите границы разумного!

Я мысленно усмехнулась: иссиня-черное траурное платье с кроваво-красными вставками над левой грудью, символизирующими кровоточащее сердце, и поясом того же цвета действительно выглядело излишне мрачным. Даже для человека, в одночасье потерявшего всю семью. Однако ехать на аудиенцию к королю, ограничившись одной лишь траурной ленточкой на плече[47], я не собиралась. И не только потому, что со дня гибели моих родных прошло чуть больше месяца — просто я считала, что такой образ оставит королю меньше свободы для маневра.

— Может, вы присмотрите в гардеробе моей супруги что-нибудь менее вызывающее? — не дождавшись от меня реакции на свои слова, примирительно предложил Рендалл.

— Вы очень любезны, ваша светлость… — расправив черное кружево на запястье, ответила я. — Однако я вынуждена отказаться. Ибо мой туалет как нельзя лучше соответствует состоянию души.

Граф закусил ус, нервно сжал кулаки и зачем-то процитировал мне Агира из Мельена[48]:

— «Любое отступление от золотой середины есть грех. Ибо вызвано либо слабостью, либо гордыней…»

— Мне кажется, тут больше подойдет цитата из Изумрудной Скрижали: «Чти отца своего и мать свою как при их жизни, так и после того, как они уйдут к Вседержителю. Ибо ты — плоть от плоти тех, кто тебя породил…»