Щит

— Отроем до самого донышка, не беспокойся, — уверенно пообещал Буревой. — Сам говоришь, что казну проедаем, пора и отрабатывать. Да и мне никак нельзя осоромиться. А то выгонишь с места хлебного да денежного. Тогда-то и загнусь преждевременно от тоски. Ты вот о чем подумай, князь. Неждана эта меня не зря на поединок вызывала. Считала, справится. Чуешь? Ежели и ошибалась, не в том дело. Девка всерьез думает, что дружинника побьет. Девка! А мужи тогда силою каковы? А коней ты их видел? А мечи?

— Ты к чему это, — не выдержал князь. — Бойцы хорошие? Так это хазарам бояться надо, не нам. И мечи видел.

— Не, не про то я, — вздохнул Буревой. Который не только первым бойцом среди вятичей был, но и тайным сыском княжеским ведал. — Что за враг такой, если их побить сумел? Да так, что только полсотни ушло? Не идет ли с восхода беда такая, что затмит и хазар, и ромеев? Вот о чем думать надо и нам, и Игорю с Вукомилом.

Кордно, лето 782 от взятия Царьграда, разноцвет

Лютый пристроил самобег на краю площади Воинов и набрал номер.

— Исполать тебе, Голуб Мстиславов! Лютый внимания твоего просит.

— И тебе, волхв, хворью не одолету быти! — прогудел бас в трубке. — Чем обязан? С какими вестями, добрыми аль как обычно?

Когда Скворец начинал изъяснять подобным стилем, это было верным знаком хорошего настроения. В ином случае речь воевод-розмысла[29] состояла бы из кратких междометий и пространных ругательных характеристик. Лютый рисковал: один из лучших специалистов по военной истории, воевод-розмысл Большой воинской Гридницы[30] очень недолюбливал сыскарей и запросто мог послать волхва куда подальше. Причины столь явной нелюбви терялись где-то в далеком отрочестве. То ли подругу у парубка увели, то ли сам увел да по мордам огреб. Туману напустили с избытком. Да и не было особой охоты в прошлом ковыряться. У Лютого другой ключик нашелся. Была у Голуба пара слабых мест: любопытство и огромная любовь к своей профессии.

— Времени драгоценного твоего злобно выкрасть хочу. Еще и наглости преисполнюсь, да не по вопросам службы. Вот так не по чину охамею!

— Даже так? — удивился Скворец. — У скрытней, что подобно татям во темноте ночной скользят, дабы невинных горожан умучить, бывают и не рабочие вопросы?

— Вопросы всякие бывают. И не рабочие в том числе. Меня интересуют события вокруг нулевого года.

— Во как? Интересное время. Ладно, подъезжай через час, поговорим.

— Благодарствую.

Буривой сунул в карман разговорник и включил мигалку на самобеге. Чтобы успеть к назначенному времени стоило поторопиться.

Машина с гнусавым завыванием понеслась по улицам, разбрызгивая по сторонам зелено-красные отблески мигалки.

* * *

Розмысл встретил неласково:

— Ну, рассказывай, волхв.

Приставку «старший» к званию Лютого Скворец пропускал умышленно. Вряд ли такой знаток не разбирался в чинах Скрытной Управы. И звание гостя знал прекрасно. Впрочем, Буривой решил не обращать на это внимания.

— Меня интересуют русины, Голуб Мстиславов.

— Вот как? И что конкретно?

— В первую очередь, странности, — в который раз за этот месяц повторил Лютый.

— Ну, это ты не по адресу, Буривой Володимеров, — развел руками розмысл. — Я ведь военную историю изучаю. А во все века описывали лишь заметное — бои крупные да битвы. А русинов маловато было, чтобы самостоятельной силой выступать и в знаменитых битвах сам на сам рубиться. Они вместе с вятичами да полянами воевали. Еще считается, что в «малой войне» ведущими были. Где кого зарезать натихую, где кого в мешке выкрасть… Но сам понимать должен, о таких делах предпочитают забывать после доклада.

— Понимаю. И что, вообще никаких зацепок?

— Ну почему же никаких? Есть их у меня. Кстати, одна из главных странностей, связанных с русинами — татары.

— Что странного? — постарался как можно искреннее спросить Лютый. — Вроде бы они как раз и бежали на земли вятичей после проигранной войны с татарами?

— Ага! Только ты этих татар видел? Или следы какие остались? Более весомые, чем легенды?

— Как на духу — не знаю. Но я на этом деле пуд соли не съел, золотник, не более.

— Те, кто соли той горы подъели, тоже не видели, — «утешил» Скворец. — И слышали не более тебя. О татарах известно еще меньше, чем о русинах. Кочевало племя с таким именем в степях севернее Тая. После Тайского похода Святослава Игоревича, кочевать перестало. Кончилось. Не по зубам было тем татарам в походы за Большой Камень ходить. Кто русинов побил, да за что — то неведомо. А кто сами русины — большой вопрос. Точнее, существовали они точно. Но после прихода к вятичам. До этого никак не проявлялись… А после похода Святослава татар уже не было…

Монголия, лето 6480 от Сотворение мира / 31 от взятия Царьграда, серпень