Щит

– То есть умные слова нам подсказывают, – подытожил волхв, принявшийся за второй кусочек березовой коры. – За то думают, чтобы дружина наша сильнее становилась.

– Зачем им это, вот что никак не пойму? – усмехнулся Игорь. – Не враги мы вятичам, но всякое бывает. А сильней всего братья между собой рубятся. Усиление кордновское – как ежика против шерсти рожать. Если по старой мерке глядеть. Но выходит, не собираются они с нами больше ратиться. И уверены, что мы первыми не начнем. А от дани отказываются…

– Дань их – мелочь. Дары принесенные дороже в дюжину раз, – сказал Вукомил, – но и это мелочь. Русины собираются с нами плечом к плечу против хазар и ромеев встать. И сильно и тех и других не любят. С чего вдруг? Жили за тридевять земель, дрались с татарами неведомыми, а не любят хазар да ромеев. Хотя с ними межу ни разу не делили. А за вятичей вступились по своей воле.

– И почему? – спросил Светлен, привыкший, что скрытник всегда имеет ответ на любые вопросы.

– Не знаю, – совершенно не расстроенным тоном ответил волхв. – Может, узнаю когда, но вряд ли. На воде следы не держатся. А за русинами – вода. Льда ждать и головы ломать – ерундой заниматься. Важно, что татар они не так боятся, как про то трещат во все стороны. Боялись бы – на ромеев не подзуживали походом идти. И нам не след неведомого народа бояться. Может, и нет совсем никаких татар. Как и южаков неведомых, что Тенгри поклоняются и шаманов имеют… Что там за мавку ты выловил в Оке, а, князь?

– Да какая мавка, – махнул рукой Светлен, – обычная девка. Маленькая еще и глупая. Правда, боги ее любят, то верно, но юродов везде любят. А в девке есть это. Только не южанка она. Русинка.

– А поподробней, – уточнил Вукомил. – Признаюсь, не копали ее. И в сторону мавочью не смотрели.

Древлянин улыбнулся. Ага! «Не копали»… Прямо-таки «и в сторону не смотрели»…

– Девка речи нашей совсем не знала, – продолжил Светлен. А русинам ее говор знаком. И не просто знаком, родной он им. Ругательства русинские – из южанского. Девка ругается так же. Говорить на любом наречии можно. Но ругаться, когда на ногу бревно уронил, будешь только на родном.

– Ты сам теперь на русинском лаешься.

– Так слова у них душевные. Сами на язык ложатся, – смутился Светлен.

– Так что ругань не доказательство, – волхв плотно зачеркнул на бересте не читаемую на первый взгляд вязь, больше похожую на ту, что змея на песке брюхом оставляет. Но раз зачеркнул, значит, все что-то значит. – А еще?

– Русины за нее готовы были мечи обнажить. Против всей дружины пошли бы. Хотя в первый раз ее видели. Удивились сильно, когда из дна потайного выволокли. И радовались. Будто сестру нашли, которую уже и не чаяли увидеть. Ты готов за дреговича или радимича смерть принять? Зная, что не спасешь и сам погибнешь? А они были готовы. Так только за своих встают, и то не всех. Только потому ей голову и не срубил за непотребство это, – Светлен коснулся рукой чуба.

Игорь вопросительно посмотрел на Вукомила. Тот кивнул:

– Согласен, русинка. А зачем было ее южанкой объявлять, понял?

– Нет. Не понял. В чем признаюсь, – ответил Светлен. – И еще кое-что. Хоть и говором родные, и стеной встали как за свою, а все же разные они. И одежда другая, и повадки. Думал я, да не придумалось ничего. Может, ты подскажешь. Все же уже знаешь не хуже меня.

– Я слышал, ты видел. Потому и расспрашиваю который раз. Давай предположим, что воевода с князем не просто так до нас шли, цель какую-то имели. А девку боги в шутку подкинули. Они любят шутить не к месту. Что тогда сможешь сказать?

– То может быть, – согласился древлянин. – Потому и одежда у нее такая. Крепкий народ эти русины. Если обычная девка против восьми оружных хазар бьется да троих сразить успевает…

– Так вроде же одного убила, – удивился Вукомил. – Или напутал кто чего?

– То правда, – кивнул Светлен. – На месте одного убила. Только еще двое побитых не бойцы уже были. Муди всмятку, и колено костями наружу. На богов не кивай. Божья помощь тогда в жилу пойдет, когда и сам не промах. Перун или Тенгри ихний руку направят, а силу свою иметь надо. До дружинника русинского мавке далеко, но с весянином сладит. А повезет, так не с одним. Великий Князь, дай кваса, что один хлещешь, как не родной прямо! – неожиданно попросил Мал.

Игорь, усмехнувшись, протянул братину. Светлен напился, обмахнул пену с усов и продолжил:

– Еще скажу, к нам они точно зла не держат. Я ж спытал девку ту. Специально проходу не давал, к ерунде всякой цеплялся. Сам толком не знал, чего добиться хотел. Но добился…

Светлен опять протянул руку к голове.

– То да, – засмеялся Игорь, – добился…

– Не понимаешь ты, батя! А еще Великий Князь! Скрытник твой давно въехал, в чем дело.

– Куда въехал? – недоуменно переспросил князь. – На лавке сидит же.