Щит

Его звучание повлияло на меня сильнее, чем я ожидала, но он обращался не ко мне. На самом деле, мы пока что не перебросились ни единым словом.

Тем утром Касс вновь встретила меня на вертолётной площадке.

Мы с ней отправились на рынок Сиртауна, бродили по лабиринту палаток, где люди и видящие торговали одеялами, одеждой, молитвенными чётками, переносными механическими молитвенными колёсами и тибетскими момо — пельмешками с начинкой, к которым я быстро пристрастилась. Касс купила платок и пару серёжек. Они с Джоном здесь неплохо устроились в плане денег. Оба работали по несколько часов в день, преподавая видящим английский.

К тому времени, когда я вернулась в лагерь, большинство видящих закончили свои утренние ритуалы из чая, медитации и общения в обширных садах за комплексом.

Джон отказался встречать меня на платформе, убеждённый, что у меня развились суицидальные наклонности, раз у меня появилась внезапная необходимость находиться на передовой «каждый чёртов день», как он выразился. Думаю, на самом деле Джон злился потому, что ожидал, что все это прекратится, как только Ревик вернётся.

А он вернулся накануне ночью.

Признаюсь, Ревик отчасти являлся причиной, по которой я решила поехать тем утром.

На время полёта его накачали наркотиками, что стандартно для целей безопасности перевозки, но он не проснулся в то время, когда они ожидали. Они рассчитывали такие вещи вплоть до минуты, особенно когда речь шла о разведчиках, но мне уже сказали, что у Ревика имелась противоположная склонность — то есть, он с большей вероятностью просыпался от дозы раньше, а не позже.

Более того, им пришлось подбирать для него индивидуальные дозировки, чтобы он вообще уснул.

Я беспокоилась, что они дали ему слишком много, но ухаживающие за ним видящие сказали, что это не так. Они объяснили, что на последнем этапе полёта он перенёс какой-то «удар» — в смысле, другой видящий или видящие засекли его в Барьере.

Кто бы это ни был, они осушили его свет почти до опасного уровня.

Когда я вернулась, он все ещё не проснулся, и я забеспокоилась ещё сильнее.

Мне сказали, что с ним все хорошо.

Его показатели стабилизировались, и он вновь нормально восполнял свой свет. Я попыталась лежать рядом с ним, думая, что смогу ускорить этот процесс, но с болью разделения я продержалась примерно десять минут и опять вернулась на сиденье у окна.

Я все равно провела там большую часть ночи, уложив голову на подушку и глядя в окно. Я ждала, когда он проснётся, и твердила себе, что не беспокоюсь.

Должно быть, я сама заснула.

Теперь у Ревика появилась компания. Должно быть, Вэш пришёл, пока я дремала.

Слушая тон их голосов, я поймала себя на сожалении, что не поспала в другом месте. Однако я не хотела прерывать и уж тем более уходить.

Голос пожилого видящего зазвучал разборчивее.

— …Я так сожалею, сын мой.

Я слышала, как он говорит что-то ещё, но потеряла его слова в эмоциях, которые ощущала вокруг них.

Ревик ответил ему, но на незнакомом мне языке.

Вэш подвинулся на кровати, заставив пружины скрипнуть.

— То, что они сказали мне — правда? Теперь ты помнишь больше?

Я сглотнула, ещё сильнее жалея, что не легла спать в другой комнате.

Я не хотела подслушивать ничего из того, что он сам не готов мне рассказать, но сложно было не прислушаться к его ответу. Ревик утратил большую часть воспоминаний, когда ушёл из Шулеров. Теперь, читая дневники Галейта, я имела более ясное представление, какими были для него эти годы.

Я также все чаще задавалась вопросом, была ли потеря памяти таким уж плохим явлением.

В той жизни он был женат. На другой, имею в виду.

Однако в их случае это в большей степени являлось «настоящим» браком. Благодаря Галейту, я даже уловила кусочек их свадебной церемонии из Барьера, и Ревик выглядел чертовски привлекательно в смокинге. Судя по тому, каким счастливым он выглядел в тот один момент, кажется, идея брака его вполне устраивала.

Иными словами, его брак с Элизой не сводился к ночи, когда два почти-незнакомца слишком глубоко вплелись в свет друг друга и нечаянно дали начало энергетической связи, которая образовывала первую стадию брака видящих.

И скорее всего, за его браком с Элизой не следовали несколько недель злости, недопонимания, дружбы, отсутствия секса, просьбы о разводе, и наконец, супружеской неверности.

Нет, все это — его брак со мной.

Через окно я наблюдала, как видящие продолжают драться, а их земляной круг превращается в утоптанные влажные участки, а затем и в грязь. Кажется, они не замечали этого, сходясь друг с другом, борясь, выполняя захваты, меняя позиции и снова сходясь в драке. По их рядам прокатились смешки, когда более маленький противник подставил другому подножку, отчего тот приземлился на спину.

Я старалась не слышать эмоции, окутывавшие слова Вэша.

— Мне не стоило тебя отпускать. Ты был так решительно настроен, что это обязательно должен сделать ты.

Ревик ответил слишком тихо, чтобы я разобрала слова.