Щит героя

- Стяжные болты для металлоконструкций. Заказчик КамАЗ...

- Норма времени? Расценка? - спрашивает директор.

Паренек отвечает, а на лице нетерпение: "Ну чего спрашиваешь, мне же работать надо..."

Идем дальше, и Николай Михайлович рассказывает:

- Когда они немного осваиваются с работой, мы всячески поощряем, раззадориваем в них дух соревнования. Видели на некоторых станках флажки? Это значит - вчера хозяин станка работал лучше всех в пролете. Сегодня флажок может остаться у него, а может перейти к другому. Потому мальчишка и смотрел на меня зверенышем: что ему разговоры с директором, зря минуты тратятся...

- Флажок дает мастер?

- Как правило, группа решает, и делается это самым демократическим путем. Голосованием. Ошибок почти не бывает. У ребят удивительно остро развито чувство справедливости...

Из токарной мастерской переходим в отделение слесарей, и тут Балыков говорит:

- Сейчас я вас познакомлю с главной достопримечательностью нашего училища.

Достопримечательностью оказывается мастер. Лет ему на вид сорок, может, чуть больше. Он широк в плечах, тяжеловат. У него редкие, аккуратно зачесанные назад волосы, смотрит он пристально, как бы спрашивая: "А ты что за птица?"

- Знакомьтесь, - говорит Николай Михайлович, - один из опытнейших мастеров училища, Анатолий Михайлович Грачев, между прочим, только что вернулся из Африки, где в течение двух лет выполнял специальное задание... А это... - И Балыков представляет меня.

Мы обмениваемся рукопожатием, и я невольно думаю: если Грачев всерьез прижмет, пискнуть не успеешь! Его жесткая пятерня захватывает, как челюсть.

- Очень приятно, - низким, хрипловатым голосом говорит Грачев, и я чувствую на себе его вопрошающий взгляд.

- Как дела? - спрашивает Балыков.

- Нормально, если не считать, что я тут малость с инспекторшей повздорил.

- Какой инспекторшей? - настороженно спрашивает Балыков.

- А кто ее знает, откуда налетела. Возвращаемся с ребятами из столовой, перед самым зданием училища какая-то тетка пытается остановить группу и спрашивает: "Где мастер?" Я сзади шел. Подхожу, интересуюсь, что случилось. Она объявляет: я инспектор. И делает замечание: равнение плохое, разговоры в строю...

- Между прочим, я вас уже предупреждал, Анатолий Михайлович: в столовую и из столовой ваша группа ходит не лучшим образом.

- Предупреждали. Помню. Кстати, я тогда еще изложил свою точку зрения: пусть на строевой подготовке по военному делу они ходят как следует, там это имеет смысл... а в столовую лишь бы все сразу приходили.

- С этим я не согласен - был и буду. Излишней дисциплины не существует - и з л и ш н е й!

- Еще как существует. Ого-го!

- Не будем препираться. Куда пошла инспектор?

- Скорее всего жаловаться - к вам или к Борису Дмитриевичу.

И тут у директора заметно меняется выражение лица - вдохновленность исчезает, на смену ей приходит сосредоточенность и легкий налет беспокойства. Обращаясь ко мне, Балыков говорит:

- Если не возражаете, я покину вас минуток на десять? Анатолий Михайлович пока займет вас, а я выясню... - И Балыков поспешно уходит.

- Вот такие пироги, - откровенно насмешливо говорит Грачев, перепугалось начальство... С чем желаете ознакомиться?

- Боюсь отрывать вас от дела, Анатолий Михайлович...

- Ничего. Ребятишки мои уже созрели. Час-другой вполне могут обойтись без пристального руководства...

- Тогда я бы с удовольствием послушал вас. Ну, скажем, что-нибудь автобиографическое? Как вы на такое предложение посмотрите?

- Автобиографическое? Да-а... А скажите, вы про наше училище конкретно писать собираетесь или прототипы - так это, кажется, называется - подбираете?

- Ни то и ни другое. Просто я любопытный, как пингвин.

- Я тоже. Идите-ка сюда. - И Грачев ведет меня в самый дальний угол мастерской, к пустым тискам. - Одну минутку, пожалуйста.

Он отсутствует совсем недолго и, возвратясь, подает мне кусок прутка и слесарную ножовку.

- Попрошу, - говорит Грачев, - отпилите миллиметров сорок.

- В размер? - спрашиваю я, недоумевая, что бы это могло означать.

- Нет, приблизительно, на глаз.

Я зажимаю пруток в тисках, беру из рук Грачева ножовку, мельком взглядываю на полотно и обнаруживаю - полотно стоит задом наперед. Отворачиваю барашек, хочу переставить как надо, но Анатолий Михайлович не дает мне этого сделать.

- Все в порядке. Можете не пилить. Все и так теперь совершенно ясно.

- Не улавливаю, в чем пафос?

- Только не обижайтесь. Надо было выяснить уровень вашей компетенции? Как иначе вести беседу? Слишком популярно станешь объяснять оскорбительно вроде, недостаточно популярно - непонятно...

- Ориентируйтесь на пятый разряд, - говорю я. - А чего не пойму, спрошу.

Занятия окончены. Мы вдвоем.

- Вы просили из автобиографии рассказать. Анкетные данные, я думаю, интереса не представляют: пяти лет остался без отца, семи - без матери, воспитывался у родственников, потом - в детском доме. С пятнадцати живу, можно сказать, самостоятельно...