Щит и меч

В тот день, когда по поручению советского правительства Народный комиссариат иностранных дел СССР указал в негодующем письме послу США, что «в течение двух недель за спиной Советского Союза, несущего на себе основную тяжесть войны против Германии, ведутся переговоры между представителями германского военного командования, с одной стороны, и представителями английского и американского командования — с другой», — в тот день Вайс уже снова был в Берлине. Он не знал об этой ноте, как не знал и о содержании тех документов, фотокопии которых почти регулярно отсылал в Центр. И пребывание в Швейцарии он вспоминал потом как один из самых скучных и серых периодов своей жизни.

Неожиданно Вайс получил от Густава довольно странное указание. Он должен был обратиться к библиофилам и заняться поисками книг, рукописей, документов, касающихся деятельности тайных организаций, когда-либо существовавших в истории человечества. Надо было изучить буквально все, будто то средневековые рукописи о тайных монашеских орденах или современные американские издания о ку-клукс-клане, писания о карбонариях, иллюминатах, ирландских синфейнерах, масонах.

Это занятие оказалось не только не обременительным, но даже интересным и дало возможность познакомиться со многими собирателями редкостных фолиантов и старинных рукописей.

От хранителя берлинской университетской библиотеки Иоганн узнал, что уже в 1942 году, после поражения вермахта над Москвой, Гейдрих приказал повсюду изымать книги такого характера в свое личное пользование. Иоганн попросил хранителя составить список книг, переданных Гейдриху, и, если возможно, устно аннотировать их. Хранитель, обладавший отличной памятью, сделал это с изумительной точностью, тем более что некогда ему уже было поручено письменно изложить содержание таких книг, чтобы облегчить Гейдриху знакомство с ними.

Особо одобрительно хранитель отозвался о японской литературе на эту тему, где описывались различные японские тайные организации. Иоганн вспомнил, что Гесс в свое время изучал в Японии деятельность разведывательных служб и написал о ней диссертацию, за которую получил научное звание. Когда он сказал об этом хранителю, тот самодовольно заметил, что имел честь помогать Гессу в работе над диссертацией. Вайс щедро заплатил хранителю за отобранные в университетской библиотеке книги и рукописи и уговорил, чтобы тот оказал ему такую же помощь в работе, какую он когда-то оказал Гессу.

Спустя некоторое время Вайс сообщил Густаву, что не только собрал указанные ему книги, но даже составил нечто вроде конспективной справки для пользования ими.

Густав тщательно ознакомился с объемистым исследованием и был поражен его обстоятельностью и предугаданной направленностью. И, очевидно в поощрение за проделанную Вайсом работу, разрешил ему лично передать Вальтеру Шелленбергу все собранные материалы — книги, рукописи и аккуратно переплетенную библиографическую справку.

Когда Вайс приехал в Хоенлихен и сдал дежурному ящики с книгами и опечатанную папку со своей рукописью, ему приказали подождать.

Дежурный ненадолго вышел, потом вернулся, протянул открытую ладонь, потребовал:

— Ваше оружие! — И, приказав следовать за собой, привел Вайса к озеру, а потом вытянул руку в сторону аллеи: — Идите прямо.

Иоганн пошел было в указанном направлении, как вдруг его остановил негромкий возглас:

— Стойте!

Под сенью огромных каштанов сидел на скамье Шелленберг, а рядом с ним — рейхсфюрер Гиммлер. На столе перед ними лежала раскрытая папка с рукописью Вайса.

Вайс вытянулся и доложил о себе рейхсфюреру.

Гиммлер сидел, разбросав руки на спинке скамьи и закинув ногу на ногу. Стекла очков ледяно блестели. Шея тонкая, с дряблой кожей, плечи узкие и — что самое отвратительное — крохотные, женские руки с розовыми отшлифованными ногтями. Большой белый и жирный лоб, обрюзгшие, слабо свисающие щеки, петлистые уши.

Шелленберг показал глазами на рукопись:

— Рейхсфюрер одобрил вашу работу.

Вайс снова вытянулся, замер. Ах, если бы у него был пистолет! Лицо его стало бледным от отчаяния…

Наклонясь к рейхсфюреру, Шелленберг сказал, кивнув на Вайса:

— Вы только взгляните на него — и убедитесь, какой благоговейный трепет внушаете вы моим людям.

Гиммлер рассмеялся, но глаза его при этом не утратили мертвенного выражения. Он спросил неожиданно тонким голосом:

— Это вас должны были повесить?

— Да, мой фюрер.

Гиммлер, будто не заметив, что ему присвоили титул фюрера, чуть подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть лицо Вайса, осведомился:

— И почему же вас не повесили? Вы ведь нарушили валютное законодательство империи.

— Виноват, мой фюрер, — сказал Вайс.

— Так вот, — сказал Гиммлер, — если вы дадите нам новый повод, мы вспомним об этом вашем преступлении, и тогда уж вам не миновать петли. — Обернулся к Шелленбергу, объяснил: — Я только тогда верю в преданность, когда она зиждется на страхе, — и махнул рукой.

Вайс отдал приветствие, повернулся, щелкнул каблуками и пошел по аллее к выходу, стараясь ступать твердо и четко.

Когда он вернулся на Бисмаркштрассе, поджидавший его Густав сообщил радостно: