Щит и меч

- Вы знаете, что произошло в этом доме двадцатого января тысяча девятьсот сорок второго года?

Вайс отрицательно покачал головой.

- Представители высших органов власти приняли и утвердили здесь предложенный Гиммлером план уничтожения евреев. Были установлены точные цифры для каждой европейской страны, сумма которых составила свыше одиннадцати миллионов человек. Но уже с тысяча девятьсот тридцать третьего года Грейфельт, Эйхман, Глобке руководили массовыми умерщвлениями евреев.

Вайс испытующе посмотрел на Лансдорфа, проговорил спокойно:

- Главы правительств наших противников приняли на Ялтинской конференции обязательство наказать военных преступников.

- Вот именно. Вы правильно меня поняли, - сказал Лансдорф.

Вайс заметил ехидно:

- Но я не был в этом доме тогда и не живу в нем сейчас.

Лансдорф сощурился.

- Вас часто видели в Берне на улице Херренгассе. Там, кажется, расположена резиденция уполномоченного управления стратегической службы США Аллена Уэлша Даллеса?

- Возможно, за мной вели слежку агенты английской разведки, парировал Вайс.

Лансдорф, будто не расслышав, продолжал задумчиво:

- Даллес раньше часто приезжал в Берлин, и некогда я был знаком с ним, а в тысяча девятьсот тридцать третьем году даже имел с ним длительную интимную беседу, когда фюрер пригласил его на обед. Юридическая контора Даллеса представляла в США интересы крупнейших германских монополий, и не исключено, что он и сейчас по-прежнему защищает их интересы. - Пожевал губами. - После этой войны Великобритании уже не вернуть прежней своей мощи. Она превратится в партнера США, и такого партнера, с которым не будет считаться.

- Возможно, - согласился Вайс, соображая, к чему клонит Лансдорф, друг и единомышленник Канариса. Несомненно, такая внезапная и явная переориентировка на США объяснялась страхом: Лансдорф боялся попасть в число военных преступников.

Голос Лансдорфа зазвучал строго, даже угрожающе:

- Дитрих сообщил мне, что вы воспользовались его оплошностью и проявили довольно подозрительный интерес к некоторым секретным документам. По инструкции я обязан доложить об этом.

- Можете не беспокоиться, - ухмыльнулся Вайс, - я уже сам доложил об этом своему начальству.

- С какой целью?

- Но ведь я тоже знаю эту инструкцию и потому действовал по инструкции.

Лансдорф взглянул на него с интересом.

- Вы, однако, кое-чему научились, Вайс.

- Под вашим руководством, - скромно признал Иоганн и добавил укоризненно: - Только напрасно вы хотели силой обязать меня к чему-нибудь. Я никогда не забуду, чем обязан вам. И готов к услугам.

- Вы правы, Вайс, - вздохнул Лансдорф. - Вы человек прямой. И в общении с вами следует придерживаться того же принципа.

Вайс встал, склонил голову, приложил руку к сердцу.

- Так вот, - сказал Лансдорф. - Есть одно особое задание среди тех общих, которые возлагаются в дальнейшем на наши террористические группы. Кстати, мы хотели бы по юрисдикции считать эти группы партизанскими. Может статься, что при подходе противника администрация концентрационных лагерей вследствие каких-либо исключительных обстоятельств не сумеет эвакуировать или же уничтожить заключенных. В этих случаях на террористические группы возлагается задача ликвидировать всех, до единого, заключенных и сжечь, взорвать, по понятным вам соображениям, все специфическое оборудование лагерей.

Вайс присвистнул.

- Кажется, я начинаю кое-что понимать. Таким образом, с вашей "партизанской" деятельности будут сняты всякие украшательские покровы патриотизма, героизма и прочего. И каждого террориста при поимке казнят как самого вульгарного убийцу беззащитных людей. И все немцы, даже те, которые прежде сочувствовали вам, с негодованием отрешатся от вас.

- Да, - согласился Лансдорф, - вы меня правильно поняли. - Заявил гордо: - Я готов погибнуть с честью как борец германского Сопротивления. Но у меня есть слабость: я хотел бы, чтобы мое имя сохранилось для истории.

- Так чем я могу быть вам полезен? - деловито осведомился Вайс.

Лансдорф снова молча прошелся по комнате, потом открыл несгораемый шкаф, вынул запечатанный конверт, подал Вайсу. На конверте было написано: "Мюнхен, Альберту фон Лансдорфу". Иоганн недоумено поднял глаза.

- Письмо адресовано моему брату, - объяснил Лансдорф. - В нем я высказываю некоторые свои мысли. И хочу передать это письмо через вас.

- Но я не знаю, доведется ли мне побывать в Мюнхене...

- Я рассчитываю, - перебил его Лансдорф, - что вы снова будете в Берне. И если каким-нибудь образом это мое письмо случайно попадет к Даллесу, я не стану упрекать вас. Вам все ясно?

- Да, - сказал Вайс. - Но прежде, чем взять на себя такое щепетильное поручение, я должен хотя бы в самых общих чертах ознакомиться с содержанием письма.

- О, не беспокойтесь! - уверил Лансдорф. - Там нет никаких военных или государственных секретов. Нечто вроде дневниковых записей, в которых я высказываюсь против уничтожения заключенных в концлагерях, так как считаю это бесчеловечным.

- Вы благородный человек! - воскликнул Вайс. - И какая предусмотрительность!