Щит и меч Венеры

— Это другой разговор. Во-первых, воспользуйся гримом и париком. Твое лицо на всех афишах, а тебя не должен никто узнать. Ты попадешь на открытие салона, как посетитель. «Черный Монарх» выставлен в специальной витрине. Конечно, там охрана, сигнализация и все такое, но это все ерунда. Бриллиант будет лежать на подставке, за стеклянной перегородкой. Обычно в таких случаях сокровище закрывают прозрачным куполом, но в этот раз ювелиры рискнули отступить от принятых правил. Сверху камень подсвечен специальным многорожковым светильником и мастера посчитали, что любая преграда, даже стеклянная, повредит освещению, рассеет его, и камень не будет играть всеми своими гранями. Короче, такое положение дел дает блестящий шанс украсть этот камень. Но сделать это во всем мире сможешь только ты. Если перепрыгнуть витрину, не касаясь ее, сигнализация не сработает. — По тому, как Алексей Петрович схватился за голову, я понял, что он выполняет чью-то преступную волю, вовлекая меня в это дело. — Ты должен не просто исполнить свой коронный трюк — прыжок без разбега туда-обратно, но при этом еще и успеть подменить камень. Высота витрины чуть выше твоего роста. Ровно в шестнадцать часов под окном салона прогремит сильный взрыв. Ты не должен пугаться, это рванет дымовая шашка. Произойдет сильное задымление. Наверняка, среди посетителей начнется сильная паника. Все рванутся на выход. Охрана отвлечется от витрины, об этом позаботятся специальные люди. За считанные секунды ты должен выполнить свой прыжок, подменить камень и присоединиться к толпе. Выйдешь вместе со всеми. За углом на Оксфорд-стрит тебя будет ждать машина такси. Вот, пожалуй, и все. — Он вытер с покрасневшего лба крупные капли пота. — Вроде, ничего не забыл…

— А как же Дмитрий Валерьевич? — цепляясь за последнюю надежду, спросил я. — Он не сможет не заметить моего отсутствия.

Дмитрий Валерьевич был «куратором» из КГБ, сопровождавшим нашу труппу на зарубежных гастролях. От его зоркого глаза ничего не могло укрыться.

— Бабенко я возьму на себя. Тебя это не должно беспокоить.

— Но, Алексей Петрович… — я все еще цеплялся за призрачную надежду отмазаться от этого дела, — Это очень сложный трюк! На грани человеческих возможностей! Я уже делал его сегодня и… во второй раз он может не получиться!

— Ну что ж, значит, если тебя не пристрелят при задержании, ты или вспорешь себе кишки об острый край витрины, или сгниешь в англицкой тюрьме. — Он нехорошо улыбнулся. Это была самая отвратительная шутка, которую я когда-либо слышал в своей жизни.

У меня оставался последний, убедительный аргумент:

— Этот трюк я выполняю практически голым и босиком. Это очень важно. Не смогу же я раздеться в ювелирном салоне!

— Придется тебе прыгнуть в легком льняном костюме, рубашке с галстуком и летних ботинках.

Директор встал. Возражать ему больше не имело никакого смысла.

Через два часа, я, стараясь казаться беспечным, прогуливался про просторному залу салона «Монарх». Витрина с «Черным Монархом» стояла особняком. Возле нее постоянно толпились люди. Я даже не смотрел в ту сторону, осматривая другие витрины. В глазах у меня черти плясали от обилия золотых побрякушек, яркого освещения и дикого страха.

Как ни странно, к салону меня привез таксист. Я не знал языка, поэтому глупо улыбался и молчал всю дорогу. Конечно, я понимал, что никакой это не таксист, а член преступной группировки. Мне выдали наитончайший летний костюм, рубашку, галстук и почти невесомые туфли. В Союзе такой одежды днем с огнем было не сыскать, и я на секунду почувствовал себя денди. Ведь, несмотря на дикие обстоятельства, я был молод и небезразличен к своему внешнему виду.

На открытии салона я ничем не выделялся среди респектабельной, оживленной толпы — разве что чересчур крупным носом с горбинкой, который соорудил себе сам при помощи профессионального грима.

Я беспечно шатался между витринами. Мне было страшно. Мне было дико страшно. Даже зрение помутилось, и я не видел вокруг себя никого — ни любопытную публику, ни здоровенных охранников, которых было тут предостаточно.