Щит на вратах

— «Гонец Гнева», — подсказал Никифор. — Мы загрузили ее трюмы зерном. Неплохой подарок осажденным, не так ли? Думаю, портовая стража будет к нам снисходительна. Пойдем Мраморным морем, в гавань Феодосия или Юлиана, без разницы.

— Не боитесь, что вас сожгут греческим огнем, прежде чем вы приблизитесь к гавани?

— Нет, — покачал головой Ирландец. — Вряд ли безобидная скафа столь сильно напугает огненосный имперский дромон.

— А этот постоялый двор, — не отставал Хельги. — Что говорил о его хозяине Евстафий?

— Да ничего особо не говорил. — Ирландец пожал плечами. — Это какой-то дальний родственник одного из знакомых Догорола в Суроже. Знакомый этот уж больно сильно хвалил заведение Филофея.

— Что ж, пока не вижу серьезных изъянов, — сцепив руки, признался князь. — В самом деле, почтенные негоцианты направляются в Константинополь из Сурожа. Они, конечно, слышали кое-что о походе кровожадных русов, но особого значения не придали — русы почти каждый год ходят к столице, кто ж знал, что именно в этот раз они явятся в столь устрашающем количестве? Пришлось искать обходные пути, — пользуясь вчерашним туманом, незаметно от варварских дозоров миновали проливы и выбрались в Мраморное море, где с восторгом предались в руки имперского флота. Не самая плохая придумка. Должно пройти.

— Пройде-о-от!

— Не стоит раньше времени обнадеживаться, друже Никифор, — улыбнулся князь. — И пожалуйста, не говори, что все в руце Божьей. Не в Божьей, а в наших! Кого вы посадите матросами на скафу? По-моему, это тоже весьма важный момент. Если начальник морской стражи заподозрит что-то неладное, вряд ли вы доберетесь до постоялого двора — сгниете в тюрьме или умрете под пытками.

— И что же он может заподозрить?

— А все что угодно! У моряков не так повязан шейный платок или вообще его нет, флаг развевается не на той мачте или на той, но не так, да мало ли… — Хельги задумался. — Я бы на месте начальника стражи наверняка захотел бы поговорить не только с хозяевами, но и с кормщиком и, может быть, даже с кем-нибудь из старших матросов. Так кто у вас в матросах-то?

— Все самые верные люди, умелые воины.

— А есть ли среди них умелые моряки, умеющие обращаться с парусами, ведь скафа — это не насад и даже не ладья? Вижу, попал в больное место, а?

Ирландец досадливо скривился.

— Да думал я уже об этом, князь. Как раз сегодня хотел заняться отбором. Полагаю, не стоит посвящать воинов в игру. Чем больше людей знает о наших истинных целях, тем меньше шансов, что они останутся тайной.

Хельги молча кивнул — и в самом деле, Ирландец был прав. Что толку в логове врага от горстки преданных воинов, пусть даже умелых и хорошо вооруженных?

— Да ну вас, — махнул рукой Никифор. — Развели дискуссию, право слово! Ну, у кого могут вызвать подозрение двое не слишком удачливых купцов-сурожцев?

— Трое, Никифор! — неожиданно засмеялся Хельги.

— Что?! — Ирландец и инок недоуменно переглянулись. Одно дело они и совсем другое — киевский князь, которого каждая собака знает. Да и вообще, страшно подумать, что произойдет, если дружинники в одно прекрасное утро не увидят перед собой князя верхом на белом коне.

— Увидят. — Коротко кивнув, князь вдруг громко хлопнул в ладоши.

Тотчас же, колыхнувшись, отодвинулась скрывавшая вторую половину шатра портьера…

— Будьте здравы, други. Что смотрите?

Никифор обалдело захлопал глазами, Ирландец же никак не проявил себя, но все же видно было — взволнован не меньше. Еще бы! Из-за портьеры к ним вышел… Хельги, киевский князь Олег Вещий. Совсем такой же, как и тот, кто сейчас покатывался со смеху рядом. Был один князь в Киеве, стало два. Абсолютно одинаковых, в красных плащах с золотым шитьем, в длинных темно-голубых туниках, коротких сафьяновых сапогах с узкими голенищами. Только у того, что справа, взгляд потусклей. Да и нос немного длинен… Вообще, есть отличия… Но все же — как похожи!

— Черт побери! — не выдержав, выругался Никифор и тут же перекрестился: — Прости, Господи.

Насладившись произведенным впечатлением, Хельги жестом отправил двойника за портьеру.

— Похож? Это мой рядович, Оженя. Он побудет тут за меня некоторое время.

— В своем ли ты уме, князь? Извини за резкость.

— В своем, в своем, Конхобар. — Хельги ухмыльнулся. — И полностью сознаю, что делаю. Ну, судите сами: брать город штурмом мы не собираемся, чем заняться князю? Правильно, верхом на белом коне объезжать войско, поднимая боевой дух. Иногда принимать посольства — если дойдет до того.

— Но…

— Понимаю вашу настороженность. Расслабьтесь, фальшивый князь ничего решать не будет, для этого найдется человек, который присмотрит за ним. Мой верный воевода Вятша!

— Вятша? — вскинул глаза Никифор. — О да. Ему можно вполне доверять. Но, князь, а что будет, если…

— Если я погибну? — Хельги усмехнулся. — Ничего. Тогда, якобы от рук вражьих лазутчиков, умрет и Оженя. Справив тризну, останется править княгиня. А затем — мой сын Ингвар.

— Ребенок от Ладиславы, — уточнил дотошный Ирландец. — Что ж, неплохо. Жаль, конечно…

— Хуже другое — если мы не отыщем друида.