Щит научной веры (сборник)

В последний великий день праздника Иисус провозгласил: – Идите ко мне все жаждущие и пейте. Из вас самих тогда потекут ручьи ключевой воды!

Это он намекнул о духе истины, который после его прославления охватит его учеников и последователей. Дух святой истины сделается тогда источником просвещения непросвещенных еще людей.

Слушая учителя, одни говорили в толпе: – Он точно пророк… Другие: – это Христос, а третьи возражали им: – Из Галилеи не может быть Христа. Он должен быть потомком Давида и явиться из Вифлеема-родины Давида… Стали спорить. Возражавшие хотели схватить Иисуса, но опять это не вышло.

Слуги, посланные начальством, также возвратились ни с чем. Священство стало упрекать возвратившихся: – Чего же вы его не брали?! А те отвечали: ни один человек не говорил так прекрасно, как этот.

– Видно, и вы прельстились, – отвечали фарисеи. – Подумайте, никто из нас не верит ему, лишь этот невежественный народ увлекается… Ах, будь он проклят!

Тут поднимается один из начальства, Никодим, и говорит собранию: – Надо прежде выслушать человека, узнать про его дела, а потом уже решиться на что-нибудь. А вы прямо хотите схватить Иисуса и казнить!

– Да ты сам не из Галилеи ли? – возражали ему. – Почитай наши книги и увидишь, что не было еще ни одного пророка из Галилеи.

Разошлись по домам, не солоно хлебавши.

Между тем Иисус на ночь скрылся на гору Елеонскую, а утром опять пришел в храм. Собрался народ. Иисус уселся и стал учить. Тут ученые (знатоки закона) и благочестивые (фарисеи) поставили пред ним женщину, нарушившую целомудрие, и сказали ему: подобных Моисей велел забрасывать камнями. Интересно знать нам твое мнение!

Все еще продолжали искать поводов к обвинению Иисуса. Но он, как бы не обращая ни на что внимания, низко наклонился и водил по земле пальцем. Когда снова стали настойчиво добиваться его ответа, он поднял голову и сказал им: совершим казнь по завету Моисея, и пусть самый чистый, самый прекрасный из вас ее начнет. По своей целомудренной жизни он заслуживает бросить первый камень! (Заметим, что убийство не могло совершиться без разрешения римских властей. Если бы убили женщину, то обвинили бы Иисуса как подстрекателя).

И опять наклонился Христос и продолжал писать по земле. Между тем судьи и сторонники закона понемногу разошлись, начиная с высших. Как кинуть камень, когда сам за собою чувствуешь грешок, да и не один? Стыдно было выступить первому, потому что это означало бы заявить себя лучшим и возбудить всеобщие насмешки и осуждение.

Иисус же, очнувшись от задумчивости, посмотрел кругом и никого не увидал, кроме женщины. Тогда он сказал ей: – Где же обвинители, разве никто не осудил тебя?

– Никто, господин!

– И я не осуждаю. Иди и больше не греши.

Снова говорит Иисус народу: – Я то же, что свет для людей. Последующий за мною не будет блуждать во мраке: его будет направлять и манить свет нескончаемой жизни…

Благочестивцы же (фарисеи) обрывают его словами: – Ты сам говоришь о себе, и потому речи и уверения твои сомнительны.

Он отвечал им: – Хотя бы я и сам о себе говорил, то и тогда я заслуживал бы доверия, так как знаю, откуда пришел и куда направляюсь, а вы этого не знаете. (Он знал, что он пришел от совершенного космоса, где все совершенны. Принял земную жизнь для людей и уходит в совершенство, т. е. чтобы принять совершенную форму). – Вы видели, что я никого не осуждаю (намек об истории с распутной женщиной), а если и осуждаю, то правильно; вы же судите пристрастно, по наружности, по внешним признакам. С другой стороны, я не один: со мной и родитель, наставляющий меня. По вашему же закону свидетельство двух лиц считается убедительным: не только я сам указываю на себя, но и родитель мой, пославший меня, тоже указывает на меня.

Ему говорят: – А где твой родитель? Он же отвечал: – Меня вы не знаете, поэтому не можете знать и моего родителя. Если бы поняли меня, то поняли бы и отца моего.

Разговор этот происходил у кладовой храма. Тут никто не трогал его. Видно, что еще не пришло этому время.

Говорит Иисус: – Я ухожу! Будете искать меня, но не найдете: так и умрете в своих заблуждениях. Ко мне же вам не будет доступу.

Услышав это Иудеи говорили между собою: – Может быть он решился на самоубийство. Тогда, конечно, он уйдет от нас навеки…

Он продолжал: – Вы снизу – от земли, а я с высоты. Поэтому и говорю вам, что, если не признаете меня, то пропадете от ваших заблуждений.

– Да кто ты такой? – спрашивают.