Щит побережья. Книга 1: Восточный Ворон

После отплытия кораблей в Хравнефьорде стало пустовато и скучно. Почти на каждом дворе и в каждой усадьбе не хватало сына, брата, мужа – тех, кто отправился или на юг с Брендольвом, или на юго-восток с Дагом. Сразу обнаружилось, что зима, что дни коротки и пасмурны, а ночи – долги и темны. Раньше, при наплыве гостей и новостей, этого как-то не замечали, но теперь зима заявила о своих правах во всей полноте.

Вечерами все оставшиеся дома пораньше собирались в кружок к очагу, но разговоры велись вялые. По привычке принимались за саги, но довольно скоро подвиги Сигурда или Вёлунда* наводили на мысль об отсутствующих близких, и языки начинали молотить обмолоченную солому – толковать о том, о чем никто не мог сказать ничего нового. «Хотелось бы знать, благополучно ли сойдет дорога… Любопытно, легко ли найти подходящий ночлег по пути к слэттам… Как-то их там примут? Говорят, Хильмир конунг учтив и гостеприимен… Ну, да! То-то Стюрмир конунг у него загостился… Ну уж такого знатного человека, как сын хёвдинга, он ведь примет как следует… Да… Хотелось бы знать…»

Прежде самая веселая из всех, теперь Хельга стала едва ли не самой грустной.

– Обручение переменило нашу девушку! – поговаривали домочадцы Тингваля. – Смотрите – она теперь уже так не прыгает, не смеется чуть что.

– Уж не сглазил ли ее кто-нибудь? – шептали женщины и косились в сторону Вершины.

– Да при чем тут сглаз, сохрани богиня Фригг! Проводить разом и брата, и жениха – тут заскучаешь!

Хельга была благодарна домочадцам, которые сами себе объяснили ее тоску и не приставали с расспросами. Сама она целыми днями думала о Даге и мечтала, чтобы он поскорее вернулся. Она так привыкла быть с ним, что теперь постоянно ощущала рядом зияющую пустоту. Место на скамье, не занятое Дагом, светилось и казалось мертвым. Хельга все время думала о Даге и тосковала, но мысли о брате защищали ее от мыслей о другом – о том, что остался за стеной зимних сумерек. Теперь уже зная, что своей тоской порождает и в нем тоску по невозможному, Хельга старалась сосредоточить все устремления своей души только на Даге. Если бы он был с ней, родной, спокойный, надежный, как скала, не задающий вопросов, готовый всегда помочь чем угодно! Тогда Хельга не чувствовала бы себя так одиноко в доме, полном близких людей. Брат оставался самой сильной ее привязанностью в разноликом человеческом мире, и Хельга тосковала по нему как по самой надежной защите от тоски по Ворону – по иной жизни, которую он ей открыл. Стараясь отвлечься, Хельга целыми днями искала себе дело, но, отыскав, уставала от любой, даже простой работы за считаные мгновения. И ветер был холоднее, и вечер темнее, чем в прошлые зимы, и каша со сливками и малиной казалась противна, как сухой олений мох.

Когда в Тингваль приковылял старый Блюнд из Гнезда – дворика над самым морем, – Хельга обрадовалась ему, как радовалась в былые дни знатным и разговорчивым гостям. Ей стал дорог любой повод не оставаться наедине со своими мыслями, и даже согнутый, кашляющий старик был хорош тем, что не пускал к ней прекрасный смуглый призрак.

– Как у вас там дела? Как поживаете? Не слышно ли чего? – набросилась она на старика с расспросами, готовая выслушать даже новости вроде того, что большая сеть опять прохудилась, а собака ощенилась сразу восемью щенками.

– Кто-то перебил нам все горшки в кухне! Никто и не видел! – пожаловался Блюнд. – Вчера вечером – только и слышали грохот.

– Может, опять тролли? – хихикнула Скветта.

– Нет, я слышал шаги за дверью. И следы видел на дворе. Человеческие. – Старик покачал головой и добавил: – А Гудфрида слегла! Уже третий день. Не ест ничего, только воду пьет. А работать кто будет? Хорошо бы фру Мальгерд послала ей рунную палочку…

– Бабушка, а можно я отнесу! – взмолилась Хельга. – Тут не так уж далеко. Мне все равно нечего делать, пока шерсть не высохла!

– Хорошо! – Заглянув в ее умоляющие глаза, фру Мальгерд вздохнула. Когда окрашенная шерсть высохнет, Хельга мгновенно придумает себе другое дело, лишь бы не сидеть на одном месте. – Только возьми с собой кого-нибудь, не ходи одна.