Щитом и мечом

Два дня сидения на ярмарке прошли без особых событий. Мы, сами не понимая как, умудрились толкнуть часть товара и получили с наших хилых оборотов некоторые барыши. Я в шутку предложил Ивану сменить профессию.

– Такими темпами нам скоро жалованье не понадобится. Знай себе прибыли по сундукам распихивай. Может, плюнем на СМЕРШ и айда в купечество?

Предок посмеялся, но пришёл к выводу, что в моём предложении что-то есть. Дворянство давно плюнуло на принципы, гласившие, что честь и торговые махинации – вещи несовместимые. Деньги не пахнут.

До закрытия ярмарки оставалось всего ничего. Момент истины приближался. Пора было Сапежскому проявить себя. Каким образом он провернёт это дело, обойдётся ли малой кровью, а то и вовсе без неё – мы могли только гадать. Пока что ничего подозрительного вокруг армянских амбаров не наблюдалось.

Мы опасались вытянуть пустышку или, что гораздо хуже, оказаться не на высоте. Это тревожило нас, а находиться в постоянном напряжении – состояние, которое не пожелаешь даже врагу. Ожидание порядком выматывало. Я всё чаще ловил себя на мысли бросить всё к такой-то матери и взяться за расследование с другого конца. С Сапежским пусть разбирается воевода, это его клиентура, не наша.

Иван держался молодцом. Терпения у парня было не занимать. Видя, что я скоро на стенку полезу, он, как мог, разряжал обстановку: где шуткой, где разговором. И у него получалось. Я успокаивался, приходил в себя и продолжал ждать чего-то, не понимая чего.

И вот однажды час «икс» пробил! Произошло то, что оправдало ожидание сторицей.

Глава 10

– Смотри, хозяин куда-то направился? – произнёс Иван, наблюдавший за армянским амбаром.

– Интересно, куда это он посреди белого дня? – вполголоса поинтересовался я. – Что за зуд?

– Сейчас узнаем.

Иван вышел из шалаша, направился навстречу купцу-армянину. Не дойдя несколько шагов, почтительно снял шапку и поклонился:

– Куда путь держите, почтенный Вазген Ашотович?

Купец в той же подчёркнуто уважительной манере ответил:

– За мясом, уважаемый. Приходи вечером, жарить на углях будем – угощу. И хозяина зови. Мяса будет много, всем хватит.

– Благодарствую, Вазген Ашотович. Обязательно Петру Ивановичу передам. Непременно будем, – снова раскланялся Иван и вернулся ко мне.

Я слышал их разговор и потому в отчёте не нуждался.

– Вань, ты пока тут побудь. Что-то у меня на душе кошки скребут. Пойду-ка я за Вазгеном прослежу малость.

– Давай, – кивнул Иван.

Людей на ярмарке было как никогда много. Многие пришли не за покупками, а ради праздника. Тут тебе и медведи на цепочках, и музыканты с дудками, и всякие увеселения, которые вроде бы церковью и не приветствуются, но с другой стороны – официально никто их не запрещал, а светские власти так и вовсе за малую мзду смотрели сквозь пальцы.

У меня поначалу сложилось впечатление, что армянин идёт к шатру с гулящими девками (имелся тут и такой). Признаюсь, Вазген Ашотович малость упал в моих глазах. При его-то капиталах польститься на тот страх и ужас, что выставляли здешние сутенёры на потребу невзыскательным клиентам… Я вообще молчу, что есть вещи, которые не должны продаваться, но тут Господь ему судья!

Ан нет, свернул купчина, не доходя полдесятка шагов, и впрямь двинулся к мясным лавкам, приподняв тем самым своё реноме. Шагал он размашисто, не чувствуя моего взгляда. Зато я быстро понял, что не один интересуюсь передвижениями Вазгена Ашотовича. Они держались на небольшом расстоянии, аккурат между мной и армянином. Меня, к счастью, не видели или приняли за случайного зеваку.

Я присмотрелся к «топтунам». Их было трое: один явный оборванец (как его только на ярмарку пропустили?), остальные одеты значительно лучше: ни дать ни взять основательные крестьяне, приехавшие продать излишки урожая или изделия своего промысла.

Троица вела себя мирно, я немного успокоился, но вдруг «оборванец» резко рванул вперёд. В этот момент купец проходил неподалёку от избы, служившей в городке гарнизонной гаупвахтой. На часах, зевая, скучал драгун. Он стоял на крыльце, облокотившись на фузею, упёртую прикладом в землю. Фузея, кстати, была гвардейской – она отличалась от армейской размерами, была длиннее и тяжелей. Это наводило на мысль, что солдатика по каким-то причинам вышибли из гвардии и отправили в войска.

Ещё несколько драгун сидело внутри, накачиваясь даровой водкой, которую поставили ярмарочные авторитеты. Офицеров я вообще не видел. Кажется, они сюда не заглядывали. Гаупвахта жила своей жизнью. Арестантов практически не было, и «губа», как в просторечии называли мы это заведение во времена моей армейской службы, обычно пустовала.

Караульный открыл рот и громогласно зевнул. Ему давно опротивела служба, хотелось присоединиться к бражничавшим товарищам. Но… хоть какую-то видимость порядка нужно создавать, и солдатику приходилось мучиться.