Щитом и мечом

А ты куда? Сбежать удумал? Врёшь, не уйдёшь! Шпага подсекает ноги не хуже косы. Достаточно чиркнуть в нужном месте и всё… отбегался, шалунишка. Хорошо, если без ноги останешься, но вероятнее всего – истечёшь кровью и в ней же подохнешь. Вон какой фонтан забил!

Стоп… это свой, Ваня! Он тоже впустую время не тратит. Всё в ход пустил. Руки, ноги… Такое «маваши» скрутил, так лупанул противнику по морде – зубы веером. Вместе с челюстью.

– Лестока не трогай, – кричит Ваня. – Брать живым.

Это я и без него знаю. У нас на лейб-медика большие планы!

Останавливаюсь и перевожу дух, когда вся шайка, дотоле лупцевавшая брательника, валяется на земле в разных стадиях отдавания Господу души. Остаётся перекрестить и отпеть всех разом.

Зато Лесток цел и невредим. Это мы с Иваном на пару постарались.

– Господин лейб-медик, давайте вернёмся в дом и продолжим там наш разговор, – предлагаю я, а в подкрепление словам с самым миролюбивым видом направляю на бледного, как поганка, Лестока шпагу.

Картинка ещё та. Лезвие окровавлено, в ошмётках и кусках плоти. Вытирать я не спешу. Аргумент обязан оставаться солидным.

В силу своей профессии Лесток должен быть привычен к подобного рода зрелищам. Более того – у него давняя репутации любителя кровопусканий и жестких, если не сказать хуже, хирургический операций, но почему-то его не на шутку проняло. Лицо задёргалось, он схватился за щёку и попятился к ступенькам, опасливо переставляя ноги.

– Присаживайтесь, – милосердно разрешил я, когда мы оказались в светлице. – Итак, сударь, прежде чем отправить вас на виску, хочу всё же выслушать ваш рассказ в более приличном помещении. А то в подвалах сыро и сквозняки гуляют, что народ на пасхе.

– Чего вам от меня нужно? – Лесток справился с волнением и заговорил уверенней. Мне вдруг почудилась бравада в его голосе.

Неужели решил, что статус лейб-медика позволит ему выйти сухим из воды? Ошибается, господин нехороший. Тут такие дрова наломаны… цесаревна-защитница на помощь не придёт. Не тот случай.

– Истина, уважаемый.

– Хотим узнать, почему вы прибыли сюда инкогнито, что у вас за сношения с покойным князем Четверинским, за что вы его убили? – выпалил Иван, и я бросил на него удивлённый взгляд. Оказывается, родственник зря времени не терял и сумел нарыть ценную информацию.

– Что, Четверинского он убил? – не сумел удержаться я.

– Да, это было сделано с его ведома, – кивнул Ваня. – Убивал Колычев – особа для, так сказать, деликатных поручений при нашем лейб-медике.

– И где этот Колычев? Хочу взглянуть на гада.

– Перед домом валяется, – равнодушно бросил братишка. – Я ему путёвку на тот свет лично выписал. Так ты выражаешься?

– Ага, – улыбнулся я. – Значит, личность убийцы мы установили. Но ведь не по этой причине Лесток свою свору на тебя натравил…

– Верно. Тут что-то другое, – согласился Иван.

– Господа, вижу, что вам достаточно общества друг друга. Вы столь прекрасно между собой общаетесь, что я чувствую себя лишним и намерен покинуть вас, – с издёвкой протянул Лесток и сделал попытку приподняться со стула.

Иван коротким тычком в солнечное сплетение усадил его обратно.

– Это было жестоко, господа, – произнёс отдышавшийся Лесток. – Что за манеры?!

Лицо его покраснело.

– Вам ли судить о наших методах? – зло бросил я, взял другой стул и сел напротив лейб-медика. – Готов выслушать рассказ о причинах, которые побудили вас убить Четверинского. Ну, а чтобы вам было легче, давайте помогу.

– Сделайте милость, – раздражённо бросил лейб-медик.

– Итак, если я не ошибаюсь, князь верно обещал вам отдать тестамент покойного Петра Второго?

– Что?! – потрясённо воскликнул Иван.

Лесток выглядел не менее ошарашенным.

– Тестамент… Откуда вы о нём знаете?

– Сорока на хвосте принесла, – хмыкнул я.

– Что ещё принесла эта… сорока? – стараясь держаться спокойно, произнёс лейб-медик, но было видно каким трудом достаётся ему это деланное спокойствие.

– Евпатий Коловрат! Слушайте, господин Лесток, а вы не слишком того… оборзели, что ли? Тут мы вопросы задаём, а вы, будьте добры, на них отвечайте, – вскипел я и для подкрепления просьбы наехал ножкой своего стула на модную туфлю допрашиваемого.

Тот оказался нежным созданием и, взвыв, попробовал оттолкнуть меня вместе со стулом. Пришлось преподать ему небольшой урок. Удар по ушам – излюбленное средство из полицейского арсенала. Никаких следов, зато подозреваемый в слезах и соплях.

– Как думаешь, клиент дозрел? – подмигнул Иван.

– Дозревает, – уверил я.

Лесток раскололся. Правда, для подкрепления нашей позиции Ивану тоже пришлось придавить своим стулом вторую лапку допрашиваемого. Лейб-медик «запел» соловьём, и чем больше было его рулад, тем всё мрачнее становились наши лица.