Щупальца спрута

– Стас, ты любишь жареного карпа? Смотри, какого красавца я купила. Сейчас зажарю и накормлю тебя. Последнее время ты стал плохо питаться. Это нехорошо, Стас. Ну, чего ты молчишь? Чего надулся, как пузырь? – Девушка вошла в кухню с пакетом, из которого торчал рыбий хвост. Повела носом. – Фу, чем это у тебя так прет? – она сняла с конфорки сковородку с подгоревшей картошкой. – Это есть нельзя. Придется выкинуть.

Стас и на это не проронил ни слова. Стоял и смотрел, как котенок от радости кидался Наташе на ноги, цепляясь коготками за джинсы. Каждый раз, когда она приходила, брала его на руки. Это вошло в привычку. Но на этот раз девушка точно забыла про своего любимца, не обращала внимания.

Она подошла к Стасу и посмотрела в глаза.

– Ты можешь, наконец, объяснить, что случилось, пока меня не было? Ты завел себе любовницу?

Он отвернулся к окну. Понимал, она может обидеться. Но и ему каково. Его девушка состоит в банде грабителей и убийц. Сейчас он спросит ее об этом. И если она сознается… Стас сейчас не хотел видеть ее.

– Стас?! – она взяла его за рукав рубашки и развернула к себе, чтобы видеть его лицо.

Он обернулся. Глаза злые. Таким Наташа его еще не видела. И сколько не пытался он спрятать взгляд, ему не удавалось.

– Стас, я хочу знать, что произошло?.. Ответь.

Он криво усмехнулся.

– Ты действительно хочешь знать?

– Да. Совсем недавно ты был совершенно другим человеком…

– Ты не ответила, – зло произнес он. Не хотел начинать этот неприятный разговор. Ведь, если подтвердится, что Наташа причастна к смерти Зотова, Помиранцева и других, тогда… Что будет с ней тогда, сейчас ему додумывать не хотелось.

– Ладно. Хорошо. Я хочу знать… – сказала Наташа и глянула на Стаса подозрительно. Кажется, уже начала сожалеть, что пришла не вовремя. Спешила, как дура. А это совсем было не обязательно.

Стас решил побеседовать с ней обо всем сейчас и здесь в своей квартире. Раз она сама пришла. Потом может получиться так, что им не удастся поговорить наедине. И не хотел видеть ее в наручниках.

Он вздохнул и видя, что Наташа выжидающе смотрит на него, достал из кармана пиджака фотографию, которую предъявлял секретарше Зотова и спросил холодно:

– Скажи, тебе эта фотка никого не напоминает? Только учти, про парик и очки я знаю. – Он сунул ей в руку фотографию.

– Что? Парик и очки? – девушка точно вздрогнула и сразу переменилась в лице. Глаза забегали по комнате и остановились на фотографии. И Стас понял, она узнала, кто на фотографии. Изо всех сил боролась с охватившим ее волнением и, кажется, проигрывала. Фотография в руках дрожала.

– Откуда это у тебя? Ты что, ме… – у нее чуть не вырвалось «мент».

Стас продолжил за нее:

– Я – мент. Оперативник РУБОПА. Веду расследование по факту смерти директора мебельной фабрики Зотова. Помиранцева. И других. Надеюсь, ты понимаешь, о ком я говорю?

Наташе трудно было сдержать эмоции. И без того большие ее глаза, округлились. Брови поползли вверх по лбу. Сначала она ничего не могла выговорить. Только слушала Стаса. Но потом овладела собой, и голосом, в котором отчетливо проступала дрожь, проговорила:

– Ты – работаешь в милиции?

Она не хотела верить всему, что тут наговорил Стас. Но с другой стороны, откуда он может знать про Зотова, Помиранцева? Значит действительно мент…

Он достал служебное удостоверение, положил на стол перед ней в развернутом виде.

– Капитан РУБОПА, – медленно прочитала Наташа его звание и расхохоталась. Причем, делала это с таким упоением, что Стас невольно подумал, не свихнулась ли она?

– Прекрати! Слышишь, прекрати немедленно хохотать! – Ее смех его раздражал. В нем слышалась злость и отчаянье человека возненавидевшего весь мир, и Стаса, в частности.

Наташа перестала смеяться. Взяла стул и села по другую от Стаса сторону стола. Сказала:

– И так, гражданин начальник, приступаем к допросу? Надеюсь, руки выкручивать не будете? – она положила на стол свои ладошки.

– Перестань, Наташа, – взмолился Стас, вскочил со стула и чуть не наступил на котенка.

Наташа закричала:

– Осторожней! Ты чуть не раздавил его. Второй раз, между прочим. – Она подняла котенка с пола, посадила себе на колени и заплакала.

Стас сидел напротив и молча ковырял ногтем узорчатую салфетку. У него не было слов для утешения. Да и что можно сказать? Ведь теперь он знает, что она преступница.

– Знаешь, за что я люблю животных? – сказала Наташа проплакавшись, подняв на Стаса свои грустные глаза.

Стасу сейчас было совсем неинтересно это знать. Разве о том нужно ей думать? Но сам не зная, почему, он спросил:

– За что?

– Они не умеют лгать.

– А ты? Ты всегда говоришь правду? – Наверное, не стоило мучить ее этим вопросом. Да и какая, собственно, разница, теперь уже?

– Не всегда. Но я хочу быть искренней. Вот как, например, с тобой. Можешь мне не верить, но рядом с тобой, мне всегда хотелось быть хорошей девочкой. Я забывала про все плохое, – она кисло улыбнулась.

Но Стас как будто не заметил этой улыбки. Услышав про искренность, спросил:

– Значит, ты была у Зотова?

– Была. И не только у него. Что еще ты хочешь знать? То, чем я с ними занималась?