Щупальца веры

— Это здорово,— сказал Кэл, широко улыбнувшись. Он поцеловал Рики и пожал руку Уэйну.

— А я могу быть шафером? — спросил Крис без всякого смущения.

Кэлу стало неловко, но Уэйн и Рики рассмеялись. Уэйн извинился перед Крисом, что эта роль уже занята его братом, но Крис, казалось, был вполне удовлетворен, когда ему сказали, что он может быть в свите жениха и идти рядом с цветком в петлице.

— Через пять недель, считая с этой субботы, в «Сент-Реджисе»,— сказала Рики.— Потом будут ужин и танцы.

— Вы собираетесь играть свадьбу в отеле? — спросил — А почему не в церкви? — Он не забыл благочестивых возражений семейства Ханауэр против его собственной женитьбы на Лори.

— Так будет проще,— ответила Рики,— устроить все в одном месте. Но, конечно, это будет религиозная церемония.

Разговор о религии напомнил Кэлу его беседу с Джоном Винером, и когда улеглось возбуждение, вызванное объявленной Рики новостью, и наступила пауза, Кэл спросил, не слышали ли они, что вудуизм широко практикуется в Нью-Йорке.

— Вудуизм? — Уэйн поставил на стол свою чашку кофе.— Это правда?

— Да, конечно,— сказала Рики.— Я слышала об этом. Один человек предложил в наш журнал статью о здешних последователях Вуду. Но эта тема нас не заинтересовала.

Крис оторвал взгляд от своего блюдца с шоколадным кремом.

— Вуду. Это когда втыкают булавки в кукол. Как в фильме «Живешь только дважды».

— Здесь есть кое-что, Орех. Это религия.— Он обернулся к Уэйну и Рики.— Я разговаривал сегодня на конференции с одним человеком. Он сказал, что это, возможно, самая древняя религия в мире. Я полагаю, что из этого может получиться хорошая тема для исследования.

Рики посмотрела на него широко открытыми глазами.

— Для твоего исследования?

— А почему вы заинтересовались этим? — спросил Уэйн.

— На самом деле это произошло случайно. Помнишь тот пожар на складе, Рики? — Кэл вкратце описал последовательность событий, приведшую его к разговору с Джоном Винером: как он увидел ритуальные предметы в руках у полицейских, узнал похожие предметы в botánica, позвонил полицейскому, который упомянул о Сантерии.

Рики сказала:

— Не понимаю, зачем тебе связываться с чем-то, имеющим отношение к уб...— Она осеклась, украдкой бросила взгляд на Криса и увидела, что он сосредоточенно копается в своем креме.— Тебе совершенно ни к чему с этим связываться, Кэл. Пусть фараоны сами расследуют.

— Рики,— ответил Кэл,— исследование культовой практики вовсе не означает, что я окажусь хоть как-то связанным со случаем на складе. Наоборот, когда я разговаривал с полицейским, я понял, что он вовсе не заинтересован в какой-то помощи со стороны.— Кэл замолчал.— Я почти уверен, честно говоря, что ему не хотелось обсуждать это дело — независимо от того, могу ли я чем-либо ему помочь.

Уэйн вынул из нагрудного кармана две сигары и предложил одну Кэлу, который поблагодарил и отказался.

— Я могу понять, почему фараоны должны быть щепетильны,— сказал Уэйн, освобождая свою сигару от целлофановой обертки.

— Что вы имеете в виду?

— Первую поправку,— ответил Уэйн; его слова прозвучали невероятно, так как он обхватил губами сигару, чтобы раскурить ее.

— Скверную травку? — переспросила Рики, повторяя то, что ей послышалось в словах Уэйна.

Крис весело хихикнул.

Уэйн кончил раскуривать сигару, держа свою золоченую зажигалку «данхилл» на полдюйма ниже кончика сигары, чтобы не подпалить обертку.

— Первую поправку,— снова произнес он и торжественно продекламировал: — «Конгресс не должен принимать никаких законов, касающихся установлений религии или запрещающих свободное отправление религиозных обрядов». Ну а из того, что сказал Кэл, понятно, что это убийство имеет какое-то отношение к религии. Это означает, что полицейским приходится проявлять крайнюю осторожность в том, как они собираются это расследовать. Они, например, не имеют никакого права допрашивать кого-либо насчет религиозной практики. Я могу вообразить, что все эти ограничения могут превратить такого рода дело в почти безнадежное, и нетрудно представить, что они не очень-то будут рады обсуждать его по телефону с посторонним человеком.

Кэл наклонился вперед.

— Но ведь речь идет об убийстве. Будут ли они осторожничать, если информация приведет к раскрытию такого преступления?