Щусев

И, наконец, успел Щусев спроектировать и город-сад, каковым стал поселок Сокол на Ленинградском проспекте. Однако уже вскоре после постройки город-сад был подвержен критике, оно и понятно — каждый дом был сделан по индивидуальному проекту, что полностью противоречило идеологии коллективизма, господствовавшей в те годы. Дабы избежать обвинений в потакании буржуазным вкусам, в начале 1930-х годов Сокол украсился многоквартирными домами для рабочих.

Когда смотришь на пожелтевшую старую настенную карту «План Новой Москвы», исполненную в 1923 году, поражаешься тому огромному объему работы, что была проведена Алексеем Щусевым и его помощниками. Сколько грандиозных планов было намечено, какие ожидания были с этим связаны! Очень жаль, что план Щусева не был реализован, быть может, в этом и причина того, что многие проблемы Москвы остаются нерешенными и по сей день…

МАВЗОЛЕЙ: «ПЯТНАДЦАТЬ ЧЕЛОВЕК НА СУНДУК МЕРТВЕЦА»

Из биографии Щусева никак не вычеркнуть сию важнейшую веху его жизни, как бы ни относись при этом к тому идеологическому смыслу, который уже давно и прочно вложен в эту постройку. Причем вложен даже не самим автором, а сложной и противоречивой эпохой, породившей мавзолей.

Щусев к 1924 году что только не построил. Но еще большими по масштабу идеями он был захвачен. Но мог ли архитектор предполагать, что судьба совершит такой крутой зигзаг — не Москву перестраивать, а создавать в сердце Первопрестольной алтарь для поклонения новой коммунистической религии.

Неудивительно, что Щусев был выбран для выполнения столь срочного задания — и умелый организатор, и талантливый архитектор, имевший большой опыт работы с самыми разными заказчиками, отношения с которыми требовали порой и умения идти на компромисс. В Щусеве было это качество — он мог пойти на незначительные уступки ради сохранения главного. Но при этом у заказчика нередко оставалось убеждение, что последнее слово осталось за ним. Кроме того, у Щусева уже имелся и недавний опыт по созданию надгробия государственного деятеля царской России — премьер-министра Петра Столыпина.

Трудно поверить в то, что Щусева нисколько не волновала моральная сторона дела. Ведь Столыпин был застрелен представителем той среды, лидером которой и являлся усопший вождь мирового пролетариата. Кроме того, еще не так давно зодчий проектировал свою «Марфу» для великой княгини Елизаветы Федоровны, жестоко убитой, как и сам Николай П, по приказу Ленина. Неудивительно, что в этот период отношения Щусева с Нестеровым и Васнецовым, презиравшими новую власть, стали крайне напряженными. Русские художники никак не могли принять этой работы Алексея Викторовича, не хотели подавать ему руки…

Сам Щусев рассказывал так: «Около 12 часов ночи я был срочно вызван в Колонный зал Дома Советов. Несмотря на поздний час, непрерывной волной стекались потрясенные, взволнованные массы к гробу великого человека, величайшего друга трудящихся. В комнате, куда меня привели, находились члены правительства и комиссии по похоронам В. И. Ленина. От имени правительства мне было дано задание немедленно приступить к проектированию и сооружению временного мавзолея. Я имел время только для того, чтобы захватить необходимые инструменты из мастерской, а затем должен был направиться в помещение, предоставленное мне для работы. Уже наутро необходимо было начать разработку трибун, закладку фундамента и склепа мавзолея. Прежде чем приступить к эскизу мавзолея, я пригласил для совещания по поводу архитектурных его принципов своих друзей-архитекторов. На совещании я высказал свои соображения о том, что силуэт должен быть не высотным, а иметь ступенчатую форму. Надпись на мавзолее я предложил простую — одно слово. Это слово — ЛЕНИН. Все сооружение должно быть сделано из дерева и обшито досками. К четырем часам утра эскизный набросок мавзолея был готов, я наскоро поставил размеры и вызвал техников для подсчета деревянных конструкций».

Интересно, вспоминал ли Щусев, как в Академии художеств его также заперли на сутки? Так или иначе, но сохранившиеся эскизы проектов указывают, что первоначальный замысел не был полностью осуществлен. На эскизах предусмотрена установка на верхнем ярусе мавзолея ротонды из десяти деревянных колонн, увенчанных антаблементом, повторяющим контур двух пятиконечных звезд.

Коллега Щусева, архитектор Машковцев писал: «Щусев как будто бы подверг какому-то страшному давлению тех дней свой мозг и чуть ли не в течение 24-часовой работы явился этот проект. Это был действительно как бы результат какого-то страшного напряжения творческой воли и творческой мысли, мобилизация всех своих знаний и сил».