Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы

М. Нет, мне доверил ее лично Гитлер. Он хотел, чтобы мне были даны неограниченные полномочия, дабы я мог отследить любую нить и тут же задержать любого подозрительного, выявленного в ходе допросов. Под моим руководством по делу 20 июля была создана специальная комиссия. У меня был штат примерно из четырехсот специалистов, и Гитлер дал мне эти чрезвычайные полномочия. Я получил приказ отчитываться только перед ним, и если возникало подозрение, что в заговоре замешан кто-либо из высокопоставленных лиц, Гитлер сам решал, что может попасть в официальные отчеты, а что должно быть сохранено в тайне.

С. Вы часто виделись с Гитлером в это время?

М. Я не могу вам сказать точно. Для этого мне нужно свериться с моими записями. Довольно часто.

С. Вам случалось оставаться с Гитлером наедине?

М. О да, несколько раз. Все зависело от материала, с которым я к нему приходил. Если он представлял большую важность, Борману приходилось ждать за дверью. Я знал, что ему такое положение вещей не нравилось, и однажды я сказал об этом Гитлеру. Он ответил, что очень ценит Бормана, но что некоторые вещи ни в коем случае не должны получать огласку. Он сказал еще, что Борман вообще настроен против военных и что его нужно сдерживать. Если бы у меня по этой причине вдруг возникли какие-то проблемы с Борманом, Гитлер должен был быть немедленно извещен об этом. Эти приватные встречи были, кстати, по-настоящему тайными. Мне приходилось прибывать в ставку на курьерском самолете или – несколько раз – на курьерском поезде. Мои визиты не фиксировались ни одним протоколом и держались в строгом секрете. Я должен был видеться с Гитлером только в то время, когда он был, так сказать, не на службе.

С. Но ведь Борман всегда был при Гитлере, разве не так?

М. Большую часть времени. Но запомните, Борман не контролировал Гитлера. Только доступ к нему. Если Гитлер хотел увидеться с кем-то, он с ним виделся. Он часто не хотел, чтобы ему докучали всякой незначительной бюрократической ерундой, и использовал Бормана, чтобы тот не давал высшим должностным лицам НСРПГ надоедать ему. На самом же деле никто не контролировал Гитлера в этом отношении. Борман, безусловно, был полезен Гитлеру, но он очень ревниво относился к своему положению и был неоправданно подозрителен к любому ниже стоящему, если тот сближался с Гитлером. Я уже сказал, что Бормана не радовали мои посещения и он предпринял несколько слабых попыток помешать мне, но Гитлер быстро поставил его на место. Разумеется, это еще больше разозлило Бормана, но его власть распространялась только на партийный аппарат, а я управлял гестапо, так что он не мог тронуть мою семью или моих друзей. Как видите, в конце концов Борман проиграл этот бой со мной, поскольку я тоже ничего не забываю.

С. У меня есть к вам несколько вопросов относительно Бормана, но мы можем вернуться к этому позднее. Приходилось ли вам общаться с Гитлером до событий, произошедших 20 июля?

М. Я несколько раз встречался с Гитлером. В самом начале… когда я только принял руководство гестапо, я видел его не очень часто. По большей части на разных приемах.

С. Какие у вас были отношения с Гитлером?

М. Вы, должно быть, помните, что до того, как он пришел к власти, мой отдел в баварской полиции занимался партией и ее приверженцы частенько попадали к нам. Следовательно, лично ко мне Гитлер не питал особой симпатии, да и многие члены партии из Баварии не слишком радовались моему назначению.

С. Как же вы попали в СС, если у вас были такие сложные отношения с партией?

М. После прихода к власти в 1933 году Гейдрих взял меня и еще нескольких моих сослуживцев из политического отдела в национальную полицию. Гейдрих был очень умным и практичным человеком, отличавшимся большой прозорливостью. Не забывайте, пожалуйста, что моя служба боролась и с коммунистами, мы относились к ним даже более сурово, чем к национал-социалистам.

С. У Гитлера не было других причин не любить вас или не доверять вам? Или, скажем, не допускать вас в свой круг?

М. Мой тесть был его политическим противником, а сам я всегда был убежденным католиком. Я не вступал в партию, пока меня не заставили сделать это. Гитлер же, когда только начинал свою карьеру, еще в Вене, не любил полицию. Он говорил, что она вечно придирается к нему. Гитлер был из очень бедной семьи, а этот класс всегда побаивается полиции.

С. Но в дальнейшем ваши отношения улучшились, не так ли?