Шейх Мансур

Культ Тушоли, божества плодородия и урожая, — один из древнейших в Чечне. Вера в это божество проникла на Северный Кавказ через Закавказье из Передней Азии более трех тысяч лет назад. Божеству поклонялись по всей Чечне, но у каждого общества было свое собственное святилище Тушоли. Его имя звучит во многих клятвах и упоминается в молитвах. Его именем назван первый весенний месяц «тушоли-бут», время пробуждения природы. Удода, который прилетал в горы в марте, называли «Тушоли котам» (курица Тушоли). Эту птицу, посвященную великому божеству, любили и охраняли. В последнее воскресенье апреля, называвшееся «Тушоли-кириде», совершалось большое празднество в честь божества.

Другое общенахское божество Мятсела или Мятцели взяло свое имя от горы Мятты (Столовой). Мятсели был посвящен месяц июль — «мятсели-бут». Праздник Мятсели просуществовал дольше всех других языческих празднеств — до начала XX века. В субботу утром из всех аулов Мецхальского, Джерахского и других обществ горной Ингушетии жители выходили в путь к святилищу. При выходе из дома женщины и девушки пели священную песню (гелой), а мужчины стреляли из ружей и пистолетов. За аулом пение прекращалось, и девушки присоединялись к парням, которые погоняли ослов, навьюченных корзинами с провизией. Следом вели жертвенных животных — трехлетнего бычка с белой материей на рогах и баранов. Чем больше баранов приводилось на гору, тем больших милостей ждали от Мятсели. Участники праздника поднимались на гору Мат-Хох, где устраивали танцы у святилища. На третий день все поднимались на вершину горы Мятты, где на высоте более трех километров над уровнем моря стояли три «эльгыца». Там Мятсели жертвовали деньги и ценные вещи, которые оставались здесь же под охраной жрецов.

Уже в XVIII веке языческие обряды сохранялись только как пережиток. Однако процесс утверждения ислама в горных районах Чечни затянулся до конца столетия, а в Ингушетии закончился только в 1867 году, когда аул Гвилети в Дарьяльском ущелье принял посланного туда муллу.

2

Окончательное принятие ислама чеченцами приходится на начало XVII века. Чеченское предание называет имя наиболее красноречивого и успешного из мусульманских проповедников — Термаол. Мулла Термаол обладал большой силой убеждения, проповеди его были красочны и увлекательны. Многие чеченские тейпы по его настоянию приняли ислам. Дело, начатое Термаолом, по преданию, завершил шейх Берсан, ставший вождем чеченцев в XVII веке и обративший в мусульманство жителей последних языческих аулов на плоскости. По некоторым сведениям, он же первым начал проповедь суфийской доктрины в Чечне. Шейх был исторической личностью — в селении Верхний Курчалой сохранилась его могила (зиарат) с арабской надписью на надгробном камне: «Здесь лежит Берсан».

Этих великих проповедников алдынский юноша Ушурма считал своими учителями. Он знал многие легенды о их жизни и помнил составленные ими молитвы. Однако кроме великих, но давно ушедших из этого мира учителей Ушурме нужен был живой устаз — человек, который мог бы ответить на множество вопросов, мог научить его правильно жить и понимать великую книгу Коран, посланную на землю самим Аллахом через своего верного пророка Мухаммеда. Тысячи трудных вопросов роились в голове Ушурмы и мучили его, мешая жить. На эти вопросы он пока не знал ответов и надеялся получить их от мудрого учителя.

Не всякий мулла и даже совершивший паломничество в Мекку Хаджи может быть настоящим учителем. Устазом для Ушурмы мог стать только истинно чистый муж, пустынножитель, которой отверг земную суету и соблазны и посвятил себя небесам. Как найти такого человека? Мансур слышал только об одном. Это был святой Цани Стаг, живущий в каменной пещере на пустынном плоскогорье, где, кажется, и ящерица не смогла бы найти пропитания. Трудно даже сказать, существовал ли на самом деле суровый отшельник Цани Стаг. Может быть, вольная человеческая фантазия и вера в древних святых в вечном поиске чистоты создала этот высокий образ?

Так или иначе, но предание говорит, что однажды, едва достигнув совершеннолетия, Ушурма из аула Алды собрал свои нехитрые пожитки, попрощался с родными и отправился в путь, конечного пункта которого никто не мог ему подсказать. С тех пор его многие годы никто не видел. О нем успели уже позабыть, когда он снова появился в родном селении. Где и у кого он был, Ушурма никогда и никому не рассказывал. Он лишь мельком упомянул, что учился у «высокого и чистого духом мужа» и служил ему до тех пор, пока устаз не приказал Ушурме покинуть уединенную пещеру в горах и отправляться в мир, чтобы нести людям свет учения Мухаммеда.

«Теперь ты чистый и преданный Господу человек, и место твое не в каменной пустыне, а в миру. Там, среди бурь и страстей, ты должен, подобно Божьему факелу, осветить грешным людям путь к небесам. Благословляю тебя на этот подвиг!» Так сказал Цани Стаг, и Ушурма, хотя и не хотел уходить в мир из великой чистоты гор, не посмел ослушаться учителя…